Конфлизм - [73]

Предосторожность излишней не казалась. Руна Лаптева, она же хакер с ником Гюрза, не раз взламывала аккаунты и сайты бизнес-структур и считалась классным специалистом по IT-технологиям, способным снять базу данных любого учреждения, в том числе и силовых контор.

В последнее время она начала подумывать, не завязать ли со своей деятельностью на «ниве краж информации», и ждала только момента, когда окончательно созреет идея «переквалифицироваться в управдомы», как говаривал герой романа Ильфа и Петрова «Золотой телёнок».

Предосторожность оказалась не напрасной.

Во дворе дома напротив подъезда стояла машина – серебристая «КИА ЕV6», а возле неё прохаживались двое молодых людей: небольшого роста, некрасивый, но подвижный парень с короткой стрижкой и улыбчивым лицом и статный красавец с внешностью спортсмена-гимнаста, хотя и совсем не гимнастического роста – под метр девяносто. У него было ухоженное лицо правильной «греческой» лепки, тёплые карие глаза и крупные губы, почему-то изогнутые в виноватой полуулыбке.

Оба смотрели на выпорхнувшую из подъезда Руну так, словно давно знали её, и она нахмурилась, силясь разобраться в своих ощущениях.

Парень был незнаком, но чем-то привлекал внимание помимо внешности. Глаза их встретились.

Она невольно замедлила шаг, потом вспыхнула, рассердилась на себя (раззявила рот, как девчонка), торопливо свернула, но остановилась, когда красавец вдруг мягко окликнул её:

– Руна?

– Что?

– Вы Руна Лаптева.

– Да, а вы кто?

– Тимофей, – сказал молодой человек, улыбаясь, в то время как его спутник вдруг засмеялся белозубо. – Тимофей Бодров. Поговорим?

31 октября 2021

Рассказы

Рыжий Правдивая история

Кот орал ночью так, что Максим проснулся в два часа и подумал: кто-то умирает! – настолько душевные фиоритуры издавал котяра. Зверь буквально плакал и стонал, как человек, испытывающий невероятную боль. Ему было холодно, мучил голод, и в мяве он изливал своё непонимание человеческой чёрствости и отсутствия у людей совести.

Пришлось встать и притворить окно: несмотря на холод и сентябрьскую промозглую сырость, спал Максим с открытой форточкой. И заснуть ему удалось только после того, как кот умолк.

Наутро сестра Таня сообщила, что кот соседский, ворюга и бандит, ворует всё и у всех, и соседка давно пытается избавиться от него, выгоняет на улицу и травит.

– Зачем? – не понял Максим. – Не жалко скотину мучить? Взяла бы и усыпила в ветлечебнице.

– Так за это платить надо, – простодушно пожала плечами сестра, которая тоже не любила котов, чего и не скрывала. – А Чума всем надоел, сосед Вовка Спирин в него стрелял даже, жалко, что не попал.

– Неправильно это, – осуждающе покачал головой Максим; он-то в отличие от Татьяны животных любил, а в детстве, когда жил с родителями, дружил с котами и часто заступался перед бабкой Нюрой за Барсика; кот по ночам спал у него в ногах.

По плану в этот приезд Максим собирался с друзьями посетить кладбище, где были похоронены все его предки и друг детства Лёха Шилов, а потом съездить на рынок, купить кое-что для вечерних посиделок.

Он практически каждый год приезжал из Москвы в Жуковку на машине и собирал старую школьную компанию, останавливаясь то у тётки Ксени, то у тётки Вали (родители разошлись, отец уехал в Сибирь, мать в Белоруссию), а когда двоюродная сестра Татьяна купила в Жуковке домик и переехала туда из Брянска, начал квартировать у неё.

Кота по кличке Чума он увидел возле машины, которую ставил во дворе дома; гаража у Татьяны не было. Здоровенный, пушистый, рыжий кот сидел у колеса и, когда Максим вышел, уставился на него огромными зелёными глазищами. И такая у кота стояла в глазах тоска, такая вселенская скорбь, что у Максима ком встал в горле. Он замер.

Замер и кот, глядя на человека.

Максим присел на корточки.

– Плохо, да, рыжий? Есть хочешь?

Глаза у кота стали ещё больше, зрачки расширились.

– Обижают? – продолжал Максим. – Хочешь, вынесу чего-нибудь?

– Мяк?! – не промяукал – сказал котяра.

Максим улыбнулся.

– Подожди, сейчас вынесу.

– Что-то забыл? – спросила Татьяна, когда он появился на кухне.

– Кота хочу покормить. Есть чего-нибудь, косточки там, молоко?

– Ещё чего, – удивилась дородная, полная, с толстыми ногами и животом пятидесятилетняя женщина, пережившая двух мужей. – Яду ему, а не косточек.

– Тань, ты куриный суп собралась готовить, отрежь гузку и лапы и не ругайся, божья тварь таки.

Поворчав, сестра обрезала тушку курицы.

Кот не ушёл, хотя и сидел теперь за углом дома, перед кустами малины, готовый, чуть что, скрыться.

– Вот, принёс, Чума, – показал курятину Максим. – Хреновую кликуху тебе дали. Буду звать тебя Рыжий, если не возражаешь. Приходи вечером, ещё чего-нибудь вынесу.

Он бросил мясо ближе к забору.

Кот проводил куски взглядом, вопросительно и недоверчиво глянул на человека.

– Ешь, не яд, – засмеялся Максим. – А то я подумаю, что ты не голоден.

Кот не спеша подошёл к мясу, понюхал, ещё раз удивлённо посмотрел на Максима, потом ухватил ближайший кусок зубами и даже не съел – проглотил всю порцию за пару секунд, судорожно обнюхав дёрн вокруг.

Стукнула дверь: вышла сестра.

Кот махнул в кусты, исчез.