Конфиденциально. Ближний Восток на сцене и за кулисами - [9]

Сошлюсь на такие примеры. В конце 1970 года по заданию Центрального комитета КПСС (тогда указания получали по этой линии) мы вместе с будущим послом в Иордании Ю.С. Грядуновым, в то время он был заведующим сектором Международного отдела ЦК (этот сектор занимался арабскими проблемами), выехали в Бейрут убедить руководство НФОП прекратить угоны самолетов. Были трудные многочасовые переговоры, в которых приняло участие все руководство НФОП. Жорж Хабаш и другие говорили нам, что предпринимают угоны самолетов с целью заставить израильтян в конце концов потребовать от своего правительства найти компромиссные решения с палестинцами. В ответ им было сказано, что террористические действия не только неприемлемы сами по себе, но они и контрпродуктивны, так как сплачивают население вокруг израильского правительства. Не всегда подобные демарши с нашей стороны завершались успехом, но в тот раз он был очевиден: руководители НФОП впоследствии подтвердили, что отказ от угона самолетов произошел под влиянием Советского Союза.

Или другой пример. В качестве директора Службы внешней разведки я по указанию российского руководства вылетел в Триполи, где имел плодотворные беседы с ливийскими руководителями, включая и Муамара Каддафи. Знаю о параллельной работе на этом поле и европейских коллег. В середине — второй половине 90-х годов в Ливии были сровнены с землей «тренировочные лагеря», используемые экстремистскими палестинскими группировками «Фронт освобождения Палестины — генеральное командование», «Исламский джихад». Ливийское руководство порвало с ними отношения и выслало из страны террористическую организацию Абу Нидаля.

В мае 2005 года я сопровождал президента В.В. Путина в его поездке по Ближнему Востоку, во время которой он твердо говорил и палестинским, и израильским руководителям о необходимости полностью отказаться от терактов и от не менее опасных репрессалий за них — тоже против мирного населения.

Террор, задействованный двумя сторонами, вовлеченными в ближневосточный конфликт, имел ряд специфических черт. Во-первых, «ближневосточный терроризм» был по своему характеру политическим, не принимал религиозные формы. Во-вторых, он, как правило, не выходил и не выходит за региональные рамки, а «заграничные» террористические действия предпринимались против представителей другой стороны ближневосточного конфликта, например покушение на израильского посла в Лондоне, организованное группировкой Абу Нидаля, или отстрел видных деятелей ООП в Европе. Немалое место занимали террористические акты против «своих», с политикой которых не соглашались отдельные палестинские террористические группы. Особенно отличалась в этом группа, возглавляемая Сабри аль-Банной, известным под именем Абу Нидаль. Объявив руководителей арафатовского ФАТХа предателями, группа Абу Нидаля приступила к их уничтожению. Зачастую эта группа выполняла прямые указания иракских спецслужб, затем, перебазируясь в Сирию, была связана с сирийскими спецслужбами, в Ливии — с ливийскими. Абу Нидаль, вернувшись в Ирак незадолго до американского вторжения в эту страну, покончил жизнь самоубийством или был убит.

Если говорить о современном международном терроризме, о системе, созданной «Аль-Каидой», то она возникла не из палестинского движения. Религиозно-экстремистский запал «АльКаиды» был умело и в конечном счете бездумно использован США в условиях холодной войны. Возникновение этой террористической организации произошло с помощью и при поддержке ЦРУ для борьбы с Советской армией в Афганистане. Бен Ладену было разрешено рекрутировать в свою организацию единомышленников даже на территории Соединенных Штатов. Его бандитов тайно вооружали. Они получали в свои руки и «стингеры», используемые против советских боевых самолетов и вертолетов.

История зло посмеялась над теми, кто думал, что «АльКаида» останется послушным орудием.

Рост антизападных настроений, но расположение к США

Вернемся к характерным чертам арабских революционно-националистических режимов. Нужно сказать, что антиимпериалистическое мышление пришло к арабским националистам не сразу и, как правило, вначале произрастало из уязвленного национального самолюбия. Заостренное чувство национального достоинства, даже гипертрофированное национальное самолюбие, свойственное не только арабским, но и другим восточным лидерам, зачастую не принимается во внимание политиками, которые в результате проходят мимо реальных возможностей решения стоящих перед ними задач, в том числе урегулирования разного рода конфликтных ситуаций.

Неприятие национального унижения от иностранных представителей распространялось даже на короля, который впоследствии был свергнут мелкобуржуазными революционерами. Разделяя чувства народа, который отнюдь не боготворил Фарука, но, какой бы тот ни был, все-таки относился к нему как к главе Египта, Насер и его сотоварищи-офицеры были вне себя, узнав, что посол Англии лорд Лэмпсон 4 февраля 1942 года прибыл во дворец Абдин и потребовал сменить премьер-министра на более проанглийского. По стране поползли слухи, что посол обращался к королю не со словами «ваше величество», а просто «мой мальчик». Напомню, что все это происходило через двадцать лет после объявления независимости Египта. «Мне стыдно, — писал Насер в те дни в письме своему другу, — что армия не среагировала на эту выходку». Эти слова принадлежали человеку, безусловно понимавшему бесперспективность вооруженного столкновения с английскими силами, базировавшимися в зоне Суэцкого канала, да и вообще с Великобританией, которая по своим военным возможностям была несопоставима с Египтом. Но оскорбленное чувство патриотизма брало верх над всем остальным.