Конфетнораскрашенная апельсиннолепестковая обтекаемая малютка - [127]

Модель лишь чуть-чуть приподняла уголки губ в скучающей манере, затем опять их опустила.

— Как же я теперь назад вернусь? — сказала Равена. — Потребовался целый час, чтобы сюда добраться.

— А почему бы вам не воспользоваться подземкой? — спросил я. И тут я наконец-то добился от неприступной Равены ответа.

— Я в подземке не езжу! — воскликнула модель.

— Но почему?

— Там ездят только карманники и пуэрториканцы, — заявила Равена. — Вы что, шутите?

В каком-то смысле, понятное дело, подземка является живым символом всего того, что сводится в Нью-Йорке к недостатку статуса. Там почти на каждой остановке экспресса возникает ощущение безумия и потери ориентации. Потолки низкие, тоннели длинные, нет никаких межевых знаков, освещение представляет собой зловещую смесь трубок дневного света, электрических лампочек и неоновой рекламы. Согласен, пребывание в подобном месте — настоящий удар по органам чувств. В шуме поездов, останавливающихся или закладывающих вираж, присутствует такая грубая пронзительность, которую тяжело описать. Окружающие не испытывают никаких колебаний, бесцеремонно проталкиваясь сквозь толпу. Когда погода теплая, запахи становятся просто невыносимыми. Расположенные между платформ магазины по продаже пластинок транслируют сорокапятки с металлическими тонами, а за буфетными стойками торгуют особыми хот-догами, которые употребляются в пищу следующим образом: вы сперва раскусываете эластичную, словно бы резиновую поверхность, а затем ваши зубы попадают в мягкий, жирный центр наподобие хлопкового масла. В результате все покупатели сидят там с облепленными слоеным тестом и хлебными крошками физиономиями, по-тихому рыгая, так что их щеки то и дело слегка раздуваются от газов.

Подземные пространства, похоже, особенно привлекают личностей эксцентричных. Вот, например, низенький старичок с Библией, американским флагом и мегафоном в руках часто навещает подземку в Манхэттене. Он раскрывает Библию и цитирует ее сильным, но излишне старческим и монотонным голосом. На остановках, где становится слишком шумно, он использует мегафон, вовсю призывая пассажиров к искуплению грехов.

И еще нищие. Там, в столь презираемой подземке, возобновляется борьба за статус среди нью-йоркских нищих. На линии Седьмой авеню Межрайонной скоростной системы перевозок это соперничество становится просто маниакальным. Порой по вечерам нищие рикошетируют друг от друга между остановок, обзывая коллег ___ и ___, а также советуя им пойти поискать свой собственный ___ вагон. Простой слепец с тросточкой и чашкой в руке — это слишком заурядно. Публике нужно что-нибудь повеселее. Вот два пацана входят в вагон на станции. У пацана покрупнее в руках барабан, и он принимается колошматить в него, как только поезд трогается с места, тогда как пацан помельче начинает по-всякому выделываться, изображая, надо понимать, танец аборигенов из племени «мумбо-юмбо». Затем, если в вагоне оказывается достаточно места, он принимается кувыркаться. Мелкий пацан бежит из одного конца вагона в другой, сперва по направлению движения поезда, и делает полный кувырок в воздухе, приземляясь на ноги. Затем он бежит назад, на сей раз против движения поезда, и опять делает полный кувырок в воздухе. Эти забеги с кувырками пацан повторяет несколько раз, в перерывах опять выдрючиваясь в аборигенском танце. На все представление уходит столько времени, что как следует его можно исполнить только на достаточно длинном отрезке пути. Например, на перегоне между 42-й и 72-й улицами. Закончив представление, оба пацана проходят по вагону с бумажными стаканчиками, надеясь на вознаграждение.

Бумажный стаканчик представляет собой самый традиционный контейнер. На линии Седьмой авеню есть один молодой негр, который обычно садится в поезд на станции «42-я улица» и заводит песню под названием: «Хотел бы я женатым быть». На вид этот негр действительно очень молод и совершенно здоров. Но тем не менее он во весь голос орет эту песню, «Хотел бы я женатым быть», а затем достает из-под ветровки, которую он неизменно носит, бумажный стаканчик и принимается расхаживать взад-вперед по вагону, выклянчивая у пассажиров деньги. В последнее время, однако, жизнь этого негра претерпела явные улучшения, ибо он начал понимать, насколько важен в Нью-Йорке статус. Теперь парень все так же садится в вагон и заводит песню под названием «Хотел бы я женатым быть», однако, расстегивая ветровку, он не только достает оттуда бумажный стаканчик, но еще и демонстрирует всем картонную табличку с надписью: «У МОЕЙ МАТУШКИ РАССЕЯННЫЙ СКЛЕРОЗ, А Я СЛЕП НА ОДИН ГЛАЗ». Его главным козырем является мудреный диагноз, написанный без единой грамматической ошибки — на пассажиров так и веет от этой надписи славной и до смерти пугающей солидностью немецкого учебника по психологии. Так что сегодня негр явно улучшил свой бизнес. Похоже, дела у парня идут неплохо. И обратите внимание: он вовсе не лентяйничает, не валяет дурака и не бродяжничает, а зарабатывает себе на жизнь. Порой он даже способен снисходительно рассуждать о том, как низко может пасть человек.