Конфедерация - [5]

– Но мы не можем отказать Президенту, не так ли? – задал вопрос молодой человек, сын Николая и Екатерины, Павел. На вид ему было восемнадцать лет, он был хорошо сложен, красив. Прежде всего, всех привлекали его яркие зеленые глаза. В которых многие видели будущие свершения.

– Император может многое, – улыбнулся Николай, – и отказать тоже.

– Но Президент старше по своему положению, разве не так? – удивился Павел.

Все трое засмеялись.

– Тебе еще много надо изучить, сын мой, – ласково сказала Екатерина, – ведь ты тоже будешь Императором.

– Как я могу быть Императором, когда только и разговоров о новой Конфедерации, где будет один президент, да и только, – возразил Павел.

– Все по-иному, сын, – трепетно ответил Император, отхлебывая чай из чашки, – Новая Конфедерация сейчас нужна для того, чтобы на определенных условиях объединить людей под временной властью Президента. Но его власть будет действовать ровно год, время, необходимое для разработки условий, по которым соберется Учредительное Собрание, чтобы решить, какой будет страна.

Наступило молчание. По лицу Павла было видно, что он переваривает ту информацию, которую только что услышал.

– И все-таки, отец, ты откажешь Президенту?

– Сейчас не могу этого сделать. Понятно, что Крым будет давить на всех членов Конфедерации. Завтра еженедельная конференция. Кожевникова, наверняка, хорошо потрудилась и в Сибири, и на Дальнем Востоке. Они скажут да.

– Она уже не стесняется, когда эти территории называют ее вотчиной? Когда она в открытую уже скажет, что на самом деле она заправляет всем в Крыму? – с негодованием спросил Георгий.

– Она не может этого сказать, ты сам понимаешь, – улыбнувшись, сказал Николай, – этот вопрос я ожидал от Павла, а не от тебя.

Все в комнате вновь разразились смехом. Павел с недоумением посмотрел на отца.

– Она не слишком популярна у народа, ее методы. Силовой операцией в Сибири и на Дальнем Востоке она не прибавила себе очков, а наоборот. Хорошо, что Константин вовремя ее остановил. Может быть, и мы бы не сидели сегодня здесь и не пили бы чай, – развел руками Николай.

– Время уже позднее, – посмотрев на большие часы и поставив пустую чашку на стол, сказала Екатерина, – пора заканчивать этот вечер. Пойдем, Павел, я провожу тебя в твою комнату.

Екатерина с Павлом встали со своих мест и направились к двери, которую мигом открыли два молодых человека. Как только они скрылись, Георгий встал с дивана и стал шагать по комнате большими шагами.

– Павел совершенно не готов стать Императором, – быстро выпалил Георгий.

– Ему пока и рано, – равнодушно ответил Николай, – вспомни себя в восемнадцать лет. Какие были интересы у тебя?

– Коля, не сравнивай. Тогда были совершенно другие времена, тогда мы жили в другой стране, мы не были здесь, мы не создавали свою империю. Сейчас мы на вершине и падать с нее будет больно.

– Я и не собираюсь падать. О чем ты говоришь?

– Об этой затее с новым договором. Мы восстановили историческую справедливость, мы вернули России то, что она потеряла, что у нее забрали силой. Помнишь, с каким трудом мы продавливали эту идею, как на нас смотрели в первые месяцы твоей избирательной кампании. Помнишь? Сейчас ты хочешь все отдать Константину, этому жалкому Президенту?

– Успокойся, немедленно, – яростно прокричал Николай, подошел к Георгию и положил руки на плечи, – пойдем спать. Екатерина уже заждалась.

– Хорошо, – тихо сказал Георгий.

Оба быстро направились к двери, которую тот час же открыли. Они шли бок о бок по коридорам императорской резиденции, лишь были слышны стук мужских каблуков. Оба остановились у двери, в которую вошел вначале Николай, а затем и брат.

Это была спальня Императорской четы. На кровати лежала Екатерина, рассматривая люстру, висевшую на ней. Император подошел к столу, на котором стояла бутылка коньяка, открыл ее и налил себе в бокал.

– Вы не будете, – обернувшись, спросил Николай?

Екатерина покрутила головой, Георгий едва слышно сказал «нет».

Николай отхлебнул из своего стакана, сел на кресло около столика и пристально посмотрел на брата. Георгий обернулся к двери, закрыл ее и повернул ключ.

Екатерина, изучавшая все это время на люстру, теперь направила свой взор на Георгия, который приближался к ней. Секунда… И он рядом. Горячий поцелуй. Его рука скользит по телу. Но это было таким ненужным для нее… Как и этот город… И дождь, который все еще бил по стеклам спальни.

Глава 4.

Москва

Они сидели друг напротив друга. По три человека с одной стороны и три человека с другой. Всего шесть квадратных метров. В воздухе совершенно не чувствовался кислород. Воняло грязью, потом, влажностью. В комнате было настолько темно, что вытяни руку на полную длину, ее невозможно было различить.

С одной стороны три девушки, с другой – три парня. И таких комнатушек в здании было множество. И комнатушкой было сложно назвать такое помещение. Это была камера. Тюремная камера.

Олеся мирно сидела с правой стороны, там, где еле горела лампочка. В руках ее была книга, но каждая страница чтения давалась с трудом – то из-за тусклого света, то из-за криков о помощи с соседней камеры. Читать было жутко неудобно, но и умирать от скуки Олеся не торопилась.