Конфедерация - [25]

Андрей понял свои чувства. Он должен ее отблагодарить за то, что она подарила. За те минуту, за то время. Он почувствовал себя ответственным за нее.

Андрей убрал руку с надписи, поднял голову, взглянул на облака и пошел быстро с улицы. Надо было начинать работать.

Глава 15.

Москва

Белослав долго не решался, чтобы войти в комнату, где содержался под стражей Зуйков. Он переминался с ноги на ногу, пожимал плечами, потряхивал головой, пытаясь совладать с собой, мыслями, которые кружили в его голове. В конце он дал знак охране, чтобы дверь была открыта.

Солнцев не стал сажать своего родственника в тюрьму по нескольким причинам. Рассуждал он так. Тюрьмы были переполнены, и все камеры были забиты людьми. Появление там такой фигуры, как Владимир Зуйков было нежелательно. Мог подняться очередной бунт. Тем более ситуация требовала быстрой реакции власти Московии, и близость расположения Зуйкова была кстати.

Владимир сидел на кресле и писал что-то в книге карандашом. Он никоим образом не дал виду, что ему интересно, кто зашел в комнату.

– Почему ты пишешь карандашом, – начал неловко разговор Солнцев, стоя около двери.

– Потому что твой ненаглядный Новогородцев велел удалить из помещения все вещи, при помощи которых я могу покончить жизнь самоубийством. Он решил, что стержнем от ручки я смогу проколоть себе горло. Поэтому оглянись по сторонам – я превратился в аскета.

Белослав послушался совета Владимира и стал оглядывать комнату. Не было зеркал, были сняты шторы, письменный стол был совершенно пуст, никаких канцелярских принадлежностей.

– Да я и не собирался кончать жизнь самоубийством. Должен же я видеть, как падет великое государство Московия, – Владимир пристально посмотрел на Белослава.

– Ты думаешь, это конец? – сев за стол, спросил Белослав.

– Или начало…Тут одно из двух. Это может быть концом Московии как государства. Знаешь, когда государство прекращает существовать для граждан? Когда оно готово убивать их. Когда власть готова убивать. Или может получиться так, что вы уничтожите всех неверных. И начнете воспитывать новое поколение. У которого в памяти сотрутся воспоминания о том, что Москва была столицей России. Но знаешь, что для этого нужно. Нужно сильно испугать свой народ. Так сильно, как это возможно. Новгородцев тебе в этом поможет, – Владимир говорил медленно, не отрываясь от своей тетради.

– Скажи, чтобы ты сделал, будь на моем месте сейчас, Владимир? – спросил Белослав приторным голосом.

– Ты попал в ловушку, Сереж, ты в ловушке. Какой бы ты путь не выбрал сейчас, результат будет один. Тебя либо засудят, либо тебя убьют.

– И других вариантов ты не видишь, – Белослав на секунду заробел.

– Нет, – мощным толчком ответил Зуйков, – их нет. Новгородцев кинул тебя в пропасть, ты летишь сейчас глубже и глубже. Единственное, он сам пока не знает, на какие вилы ты упадешь. Но то, что это будут острые вилы – это точно. Захочешь сейчас сдаться, открыть ворота – ООН тебя засудит, все мировое сообщество будет на тебя показывать пальцем и говорить «Диктатор»! Решишь остаться Главой Московии и строить будущее – ты недолго будешь возглавлять строительные работы. Тебя скинут, как когда-то скинули Пугачева. Потому что ты станешь тем, на ком сорвут всю ненависть.

– А я вижу еще третий вариант, Владимир, – Белослав обратился к Зуйкову дружелюбно, пытаясь погасить в нем отрицательные эмоции и вывести на рассудительный разговор.

– Какой же это вариант? – Владимир положил карандаш и пристально посмотрел на Белослава, готовясь критиковать каждое слово, которое он произнесет.

– Я хочу отдать голову Святослава на растерзание. Хочу создать суд, который вынесет ответ, мог он так поступить или нет, – шепотом сказал Солнцев.

Владимир секунд пять смотрел на Белослава и громко рассмеялся.

– Ахахахахах, ты пришел меня веселить? – слезы катились из глаз Зуйкова, – как ты себе это представляешь. Ты хочешь посадить лидера партии, за которым вся полиция и армия. Ты сможешь надеть на него наручники, но застегнуться они не смогут. Не окажется таких ключей, которыми закрывается замок в тех наручниках.

– Я отдам его под суд не здесь, не в Москве, – возмутился Белослав, – это будет суд в Конфедерации.

– Я поражаюсь тебе, – Владимир подвинулся ближе к Солнцеву, – ты стал другим человеком. Ты потерял все свои навыки, ты потерял способность видеть исход различных вариантов. Новгородцев не даст тебе это сделать. Предашь его суду, он потащит тебя за собой. Он все сделал правильно, – Владимир на секунду остановился, – рассчитал все стратегически. Решишь указать на него, а укажешь на себя. Я уверен, что где-нибудь в подвалах министерств Новгородцев и прочие собираются и обсуждают, как отстранить тебя от власти. А главное, кто поднесет пистолет к твоей голове.

– В твоей речи я слышу только потоки злости, – Белослав кипел от сказанного, – ты предал меня. Ты предал всю страну. Работал на Конфедерацию, прикрываясь переговорным процессом. Сам запускал удочки. Ты не мог мне даже сказать, что контактируешь с Высокиным. Почему ты этого не сделал?

Владимир отвернулся в сторону, пытаясь отыскать что-то в комнате. Он осматривал угол за углом, стену за стеной, но не мог найти того предмета.