Конечная остановка: Меркурий - [29]

Я только успел крикнуть: “Мать его за ногу”, чем однако перешиб стресс и вместо супрессантов начал вырабатывать кортизол и прочие гормоны бесшабашности. (Чуткая Анима еще и простимулировала этот процесс.) А вот Шошана своим сверхсобачьим нюхом загодя учуяла готовящееся посягновение, вернее заметила искусственность в естественном пейзаже. Она вовремя поставила вездеход на задние паучьи лапки, поэтому иглы бешеного света прошили не нас, а пространство неподалеку от днища. Оправившись, я заметил, в какую сторону махнула головой фемка и застрочил по врагу из массивного бортового плазмобоя. Если точнее, мыслеусилием развернул ствол, и задал автоснайперу сектор битья.

Среди фонтанчиков — там выстреленная мной плазма испаряла камни — мелькнуло искусственное тело и юркнуло в какую-то трещину. Видимо “огневая точка” сочла себя подавленной и решила исчезнуть по-быстрому. Когда корпус нашей машины из вздыбленного положения опустился на грунт, то выяснилось весьма приятное обстоятельство — мы целеньки, все члены вместе, и охотники не будут делить наши тушки. И одно пренеприятное — нам подрезали одну “ногу” плюс вывели из строя приводы двух колес. Борт был проплавлен, и металл приводов разлетелся мелкими брызгами. Похоже, что обидчики заодно поковыряли в нашем вездеходе гразером.

— Надо признать, Шоша, что я отлично пострелял, правда не совсем туда, куда надо. Поэтому продолжение следует… С другой стороны трещины вероломные враги не появились. Значит, затихарились где-то в ней. Небось, думают, что мы побоимся их тронуть. Правильно думают, мы боимся. Да только если мы не снимем с их машины недостающие теперь приводы, то барахтаться нашему дружному экипажу осталось недолго. Подъезжать к ним поближе тоже не стоит, лучше прижаться к холмику. Если кто-то шарит взглядом по местности, то решит, что мы улепетнули, поджав хвост и жалобно скуля. А мы все-таки пойдем и лично пообщаемся с ними. Вернее, я пойду. Люблю слушать проникновенные разбойничьи рассказки, они порой вышибают из меня слезу.

— Ты что, не доверяешь мне после всего? — как бы между прочим уточнила Шошана.

— Электроприводы умею демонтировать только я. Кроме того, если один вляпается в историю, то должен быть другой, который придет ему на выручку. Об этом во всех романах напачкано. Согласна? — мне пришлось воспользоваться быстротой своей речи. Я скорость словесного поноса наработал, когда учился за три секунды произносить ритуальную фразу при задержании преступника: “С этого момента каждое ваше слово может быть использовано в интересах следствия”. (Надо ведь еще успеть выстрелить, если урка не захочет делиться словами со следствием.) Грунт здесь был по-особому дерьмовый. Даже в мокроступах нога утопала чуть ли не по колено, создавая впечатление, что шагаешь по овсяной каше. Раза три я плюхнулся в нее, вымазался, облип трухой, зато внешне почти слился с местностью. Наконец, добрался до трещины, а фактически до ущелья. Противоположный склон метрах в двадцати, хоть и бугристый он, ховаться там вездеходу негде. А все равно зуб даю на вырывание, что трактор где-то здесь. Ведь никто никуда по бесконечной равнине не удирал.

И тут башка сварила кое-что пригодное для потребления. У ущелья есть дно. У всех ущелий оно имеется. Только здесь дно закидано многометровым слоем густой трухи. Ужели или неужели, но сдается мне — совершив очередной разбой, вертлявые злодейчики ныряют на дно и ждут момента, когда можно снова вылезти и напаскудить.

Мой взгляд на вещи посвежел и заметил яму на поверхности трухи — там будто великан по нужде присел. Я принялся аккуратно спускаться по склону, что-то предвкушая. Тут из трухи, как раз в районе ямки, словно башка какого-то длинношеего монстра выбралась оптическая труба с загогулиной и стала обводить окрестности пристальным взором. Играть в гляделки я побоялся и выбрал самый сомнительный вариант.

Я скатился по склону вниз. Вполне бесшабашно. Думал, что замаскируюсь, спрячусь с головой в рыхлятине, но не забуду уцепиться за твердую поверхность склона. Однако, едва погрузился в труху, как ноги перестали держаться на тверди и носки соскользнули с камня. Я понял, что склон тут загибается в противоположную от меня сторону, зона трухлявости уходит под него, а также вниз, причем неизвестно на какую глубину. Заодно скала стала крошиться под моими пальцами. Не успел я чего-либо предпринять и что-то особенно мудрое сообразить, как сорвался с загогулины скального выступа. Меня потащило. Тащило немало, и вниз и вбок, не встречая моего особого сопротивления, все-таки непреодолимый форс-мажор. Наконец, я застрял в какой-то щели. Напоминающей ту скальную выемку, в которую древние закладывали уважаемые мумии больших начальников. Что и говорить, заживо погребен. Наверху скала, причем многометровая, где-то сбоку дыра, через которую меня втолкнуло в щель, а за ней толстой слой пыли. Теперь стало понятно, что я предвкушал.

Приплыли — Шошане даже и не догадаться будет, в каком месте мое тело нырнуло, не говоря уж о том, куда его утянуло. Впрочем, и знай она, где я похоронен, все равно выцарапать меня никаких возможностей не представится. А кислорода на два часа. А еды на двое суток. В принципе этот полезный газ мне даже на два часа не нужен, и через пару суток я вряд ли захочу кушать.