Конечная Остановка - [8]

Из «Антологии анекдотической политики» Алеся Двинько. Перевод с белорусского.

Глава первая Неосторожен и здоров

В четверг вечером Змитер умиротворенно отсрочил на время надоедливые бытовые озабоченности. Баста, довольно!

Завтра-послезавтра надо бы тебе для полного счастья хозяйскую диван-кровать передвинуть от окна к дальней стенке, телевизионный кабель перебросить из коридора к себе в комнату, за дополнительные кабельные каналы заплатить, стационарную точку доступа к интернету оборудовать, еще там кое-что героически заделать по мелочи. Слава те Господи, хоть ужин сегодня готовить не надобно, коль скоро в гости к хорошим людям не как-нибудь собрался. Цветики закуплены по дороге домой, две бутылки импортированного вина далеко не белорусского полугосударственного разлива искусительно дожидаются совокупного употребления. А больше для порядочного визита к писателю и письменнику Алесю Двинько, ему, Змитеру Дымкину, и не потребуется.

Достоименно точно так с дружеским неофициальным визитом к Алексан Михалычу Двинько, альбо на родной мове, по-белорусски к дядьке Алесю, должно отправляться. Притом далеко идти, ехать, трястись в общественном транспорте незачем, коль живут они теперь оба в одном и том же доме. Разве что подъезды с разных сторон.

Когда-то впервые побывав дома у дядьки Алеся, его всюду пробивной молодой гость натурально опозорился и осрамился. По-простому, шаблонно затарился в кондитерской лавке нисколь не дешевым минским тортиком, молдавского в натуре коньяку узкую бутылочку захватил с собой. Думал так сойдет навестить вечерком не слишком хорошо знакомых собеседников. Оказалось, промахнулся, хотя его предупреждали: ничего съестного, дурнее того, условно съедобного не тащить к добрым людям. Подумал, остолоп, это оно у них из вежливости. И крупно обмишурился.

По приходу гостевую поллитровку молдаванского непонятного разлива дядька Алесь не вотще осмотрел, образно обозвал полуконем и согласился с некоторым сомнением поместить ее, его середь сырья для кулинарных надобностей. Но торт столичной фабрикации списал, отбраковал вчистую, ради красного писательского словца нисколь не пощадив самолюбие крайне смутившегося юного гостя.

Весь смуток и вся печаль, однак, тотчас прошли, ушли, только лишь радушные хозяева усадили за стол самонадеянно оплошавшего визитера. Все же им любезного и в дружелюбном общении желанного.

То давнее, изрядно славное застолье Змитер поминает до сих пор в добра-пирога. Столь вкусно и богато его раней кормили только в дорогих европейских ресторанах. Может, в эксклюзивных частных ресторанчиках в Италии, во Франции.

А во вторую очередь потом был изобильный званый ужин подчеркнуто с белорусским акцентом. Тогда Змитер Дымкин первый раз в жизни отведал драников, приготовленных по настоящему шляхетному рецепту. Там и тогда до его кулинарного сведения довели, почему исторический белорусский драник-драчёна отнюдь не является серой клейкой лепешкой, картофельной вульгарной клецкой и никак не должен синеть на разрезе, навроде ядовитых грибов. Кстати, размолотые сухие боровики в тех изумительных драниках присутствовали наряду с иными, еще очень вкусными ингредиентами.

В тонкие технологические особенности национальной гастрономии Змитер в общем-то не вдавался. Несмотря на задор гостеприимца, увлеченно просвещавшего и посвящавшего гостя в поваренные таинства. Приобщенный и причащенный молодой друг молча слушал и ел, ел, без синонимов, запивал домашней медовухой, пока не подмел подчистую всю драничную вкуснятину с пылу с жару на большом блюде с горкой. Слов нет, если тебе не дано от природы и от Бога душевно кулинарить. Готовить-то он не умеет, вдобавок и не хочет чему-либо кулинарному многажды учиться. Куда ему тут, бездарному?

Не то слово талантливый дядька Алесь, для кого кулинарное искусство и кондитерское искусное дело уж много лет предстают вкуснейшим любимейшим хобби, достославным отдыхом от интеллектуальных трудов. Ажно отличным смыслом красивой жизни, сплошь да рядом доступной при должном старании в приложении ума и сердца.

Вообще-то чрезмерным ежедневным чревоугодием Алесь Двинько сколько-нибудь не отличается. Постится строго по-монашески, три дня в неделю начисто не ест. Ни холодного тебе, ни горячего, одни лишь витамины в пилюльках. Из-за того, видимо, здорово смахивает на монаха, принявшего жесткую схиму.

На искушенный журналистский взгляд Змитера Дымкина, немало в нем найдется и от феодального аскета-инквизитора, словно бы сошедшего с картины Эль Греко. Такой же сухощавый подтянутый облик. Вытянутое лицо без глубоких морщин, втянутые щеки, впалые виски. Инквизиторский, пронизывающий, порой неуютный взор широко распахнутых умных глаз. Наверное, оттого носит слабые минусовые очки с затемненными стеклышками в изящной оправе. Никак не удосужиться имплантировать передние зубы. Говорит шутейно, с полным набором резцов боится растолстеть, а вампирские клыки покуда не выпали и не до конца сточились. Стариковской невнятной надтреснутой шепелявости нет и в помине. Подстриженные прокуренные усы и короткая седая бородка. Впереди и сверху старчески оплешивел, но сзади волосы до плеч. Если не высоколобый средневековый схоластик, то импликативно крутой еще шляхтич Речи Посполитой, не чуждый университетской образованности и профессорской учености.