Конечная – Бельц - [82]

– Колдун? – прервал его Лестреан.

– Или ведьма, – добавил Марк со скрытым раздражением в голосе. – Но это не объясняет, почему убит именно Жюган. Почему ему вспороли живот? Почему отрезали голову? И какое это имеет отношение ко мне? Это истории о привидениях, и я отказываюсь в них верить. Папу сказал, что слышал, как несколько мужчин готовят что-то на равноденствие. Это волнует меня куда больше, чем призраки.

– Равноденствие? – заинтересовался Лестреан. – Оно через пять дней. Сильнейший отлив. Тогда можно дойти пешком до маяка в Сен-Жиле.

– Равноденствие, – повторил Венель.

Книготорговец нахмурился и, сложив ладони, прижал их к губам. Марк по-прежнему перелистывал страницы книги: затхлый запах бумаги пробудил в нем неопределенные воспоминания.

Внезапно Венель засветился, как лампочка.

– Персефона. Она поднимается из царства мертвых, и приходит весна. Ну конечно!

Речь Венеля стала гладкой и связной. Он больше не заглядывал в заметки. Этот материал был ему хорошо знаком.

– Согласно древнегреческой мифологии, Персефона, наделенная несравненной красотой, была похищена Аидом, властителем подземного царства. Ее мать, богиня плодородия Деметра, не находила себе места от отчаяния. Она уговорила Зевса послать за Персефоной Гермеса. Аид отказал ему. Тогда Зевс решил, что Аид и Деметра должны поделить Персефону между собой. Она будет жить в подземном царстве полгода, осенью и зимой, и на этот мертвый сезон мать, безутешно тоскуя по дочери, будет лишать землю жизни и плодородия. Но весной, во время равноденствия, Персефона будет подниматься из царства мертвых и возвращаться в мир живых.

– Какая тут связь с моряками на острове Бельц? – осведомился Марк.

– Очевидная, – ответил Венель. – Во всех мифологиях равноденствие играет важнейшую роль. И не только у древних греков. У иудеев Песах отмечается в честь исхода из Египта. Христиане отмечают Пасху в то же время, а кельты… – Венель подскочил к столу, схватил другое издание, начиненное желтыми закладками, и принялся яростно его листать. – У кельтов солнце, пребывающее в равновесии между зимним и летним солнцестоянием, дает свою животворную силу растениям и благоприятствует развитию новорожденных – людей и животных. Все эти верования связаны с равноденствием, это единственный момент года, когда тень уступает место свету. Итак, почему же Анку вышел из тьмы в конце зимы? Потому что это самый благоприятный период, когда мир живых и мир мертвых сближаются больше всего, когда их границы наиболее проницаемы. Период, когда легче всего вызвать приспешника дьявола, ибо сон у него чуткий.

У Венеля перехватило дыхание, и под завороженными взглядами Марка и Лестреана он взял паузу, чтобы прийти в себя.

– Когда юного Тибра посреди поля раздавил валун? – спросил Венель у Лестреана.

– Это было… в марте. Два года назад.

– А когда затонула «Бискаросса»?

– В апреле, три года назад.

Венель ликовал. Марк надулся и продолжал теребить книжку кончиками пальцев.

– А какая роль в этой пьесе отведена мне? – спросил он вызывающим тоном.

Венель поджал губы. У него возникло ощущение, что он размотал большую часть клубка, но на поверку нить оказалась куда длиннее, чем предполагалось, и он не докопался еще до нужных знаков и улик, которые планировал отыскать.

– Не знаю. Наверняка среди этих историй есть сюжет, по мотивам которого собираются разыграть новый спектакль, – сказал Венель.

– Вот только какой? – вмешался Лестреан.

Венель с растерянным видом повернулся к столу, заваленному книгами.

– Взгляните сюда! – воскликнул Марк.

Он придвинулся поближе к лампе, испускавшей бледный свет. Поднес книгу к абажуру. Большим пальцем перелистал страницы, от начала до конца.

– Смотрите!

– Черт возьми, мой мальчик! – буркнул Лестреан, внимательно наблюдавший за большим пальцем Марка. – Что это за книга?

– «Армориканские легенды о смерти».

Торговец снастями сразу заметил неровное движение страниц, которые Марк выпускал из-под пальца. Они распрямлялись с легким дуновением примерно до трети книги, потом следовала чуть заметная пауза, после которой листы продолжали свой легкий бег до конца книги. Когда Марк начинал все снова, ритм движения повторялся.

Взгляд Венеля был прикован к маленькому тому, страницы которого Марк листал вновь и вновь.

– Черт возьми, Марк! Одной страницы не хватает.

Марк открыл книгу, отделив первую треть, пролистал немного назад и вперед. За страницей 222 сразу следовала страница 225. Не хватало одного листка в самой середине главы «Проклятия». На пропавших страницах, судя по всему, были короткие истории в несколько строк или несколько абзацев. В конце страницы 222 рассказывалось о некоем Яннике Ан Оде, а в начале страницы 225 речь шла о старухе из Трегье. Получалось, что на страницах 223 и 224 была еще одна история, а какого объема – несколько абзацев или несколько строк, – непонятно. Марка больше всего заинтересовало то, что страница была вырвана ровнехонько.

– Клод, вы записываете книги, которые даете почитать?

– Ну конечно.

Они бросились в магазин. Клод порылся в шкафчике под кассой, потом улыбнулся, выудив из ящика маленькую записную книжку в зеленом переплете.