Конец второй республики - [23]

Дамы, которые были расстроены моим неудачным, на их взгляд, выступлением, были обрадованы. Они повернулись ко мне и радостно-удивленно сказали:

— Он говорит точно так, как и вы…

— А что же он должен говорить, если я говорил правду? В Баку нет никакой этнической вражды, нет дискриминации.

Авторитет чемпиона мира, его слова перевешивали мои искренние слова и бесхитростную позицию.

Потом выступил академик из Эстонии, один из лидеров Эстонского Народного Фронта Виктор Оттович Пальм. Он рассказал о размахе народного движения. Затем выступали Леонид Баткин, Лен Карпинский. Объявили перерыв. Когда я выходил из зала, в ряду угрюмых бородатых мужчин, которые, как я понял, были из Еревана, заметил Ержаника Абгаряна, арабиста, с которым я работал в Йемене. Я обрадовался, подошел к нему и обнял.

— Как дела, Ержаник, как поживаешь?

Ержаник был смущен.

— Я из «Комитета Карабах» — он выдавил из себя.

— Ну и что, а я из Народного Фронта Азербайджана. Слушай, давайте отбросим территориальный вопрос, это же нас разъединяет. Давайте вместе бороться за демократию, против союзной бюрократии.

Ержаник виновато улыбнулся. Видимо, меня с моей позицией солидарности демократов, независимо от национальной принадлежности, принимали за идиота, не понимающего реального мира, разделенного на непримиримые лагеря «коммунист — антикоммунист», «армянин — азербайджанец», «прибалт — русский».

После перерыва президиум зачитал заранее подготовленный текст воззвания с требованием освободить лидеров «Комитета Карабах». Было еще заявление о демократичности выборов, засильи партбюрократии.

В метро на перроне я увидел академика Пальма. Маленького роста, деликатный, скромно одетый, он мало походил на наших самодовольных и вальяжных азербайджанских академиков. Я подошел к нему и представился. Он сказал:

— А я вас запомнил…

И мы начали прогуливаться по полупустому перрону станции метро «Кропоткинская». Говорил все больше он. Он наставлял меня. Избегайте насилия. Насилие выгодно власти. В насилии и провокации ей нет равных. Наша сила в открытости, прозрачности наших целей и средств. Мы действуем в рамках закона и только закона. Мы уже настолько сильны, чтобы постепенно, шаг за шагом, менять законы, и двигаться к нашей цели дальше, также в рамках закона. Свобода дается по праву только умным и гуманным людям, которые остерегаются проливать невинную кровь. В Эстонии Народный Фронт делает все, чтобы избежать силового противостояния с властью. Демократия и будущее работают на народ. Власть бессильна перед неумолимым ходом исторического процесса. Поэтому она пытается втянуть народные движения в силовое противоборство, чтобы победить. У власти нет аргумента слова, у нее только аргумент силы.

Пальм был уверен, что народные движения Прибалтики настолько политически сильны, что смогут не допустить втягивания себя в насильственную борьбу с компартийной властью. Он был уверен, что СССР идет к развалу, ибо коммунисты не решаются на реформы. Они реакционны, глупы и безнравственны. Они упустили шанс, или же почти уже упустили шанс возглавить процесс реформ и дать народам желаемое. Единственное, чего опасается он — это вакханалии насилия. Кровь и насилие утопят демократию и свободу. Он боится, что национализм и территориальные споры могут запустить механизм кровавых войн и насилия на Кавказе, создастся прецедент наведения порядка армией. На фоне общесоюзного масштабного насилия центру будет легче перенести свои методы насилия и на Прибалтику.

Мы уже были в вагоне метро, подъезжали к его станции. Со своим классическим прибалтийским акцентом он говорил мне на прощание:

— Вы должны сделать все возможное, чтобы не дать власти втянуть себя в силовое противоборство. В противном случае вы потеряете свободу. Ваша демократия погибнет.

«Да, я должен объяснить своим друзьям эти простые истины. Мы обязаны переиграть партократов интеллектуально и нравственно».

Откуда мне было дано знать, что ни нравственно, ни интеллектуально те люди, с которыми мне предстояло пройти вместе предстоящий год, ничем не отличаются от тех людей, которые уже давно трепыхаются в паутине советского партийно — хозяйственного аппарата…

Когда дали старт избирательной кампании Съезда народных депутатов СССР, то, от ВИЦ НФА попытался выдвинуться Тофиг Гасымов, физик, Нариман Зульфугаров, психолог. Кроме них свои кандидатуры выдвигали востоковед Нариман Гасымзаде и сотрудник Бакинского городского отделения общества охраны памятников истории Айдын Эйвазов. Избирательную кампанию Компартия организовала таким образом, что до этапа «собрание представителей трудовых коллективов» добрался лишь Нариман Гасымзаде, доверенными лицами которого стали я и Иса Гамбаров.

Разумеется, идеологи КПСС ясно сознавали утрату партией доверия народа. Именно поэтому в Законе о выборах была предусмотрена такая ловушка для независимых кандидатов, как «собрание представителей трудовых коллективов». Внешне демократическая, в действительности демагогическая и чисто бюрократическая процедура давала возможность отсеять нежелательных кандидатов задолго до начала самих выборов.