Конец великой войны - [9]

Нос броненосца поднимался высоко в воздух, тогда как корма исчезла под водой. Люди на корабле, похожие на черные точки, скользили и падали с кривой плоскости палубы в море, тогда как другие кричали за бортом. Все более и более отвесно поднималась передняя палуба из воды, — гигантское серое чудовище, раненное насмерть, медленно погружалось в пучину.

Глубоко потрясенный, спустился Галпин с наблюдательной башни. Матсуморо стоял выпрямившись среди помещения с обоюдоострым мечом в правой руке. К нему уже вернулось его стоическое спокойствии.

— Я сделал ошибку, — сказал он спускавшемуся Галпину, — корабль, который я взорвал — не «Ретвизан».

— Я уже подумал это, — возразил американец. — Но что же ото было за судно?

Не отвечая на вопрос, японец зажег лампы внутреннего освещения и положил меч перед собой на пол. Потом он по-японски обратился к своим людям, стоявшим вокруг него с неподвижными лицами, и спокойно, без малейшего волнения и без жестикуляции, говорил в продолжение почти пяти минут.

Галпин с напряженным вниманием следил за всем происшествием, между тем как подводная лодка с остановившимся мотором лежала приблизительно на двадцать футов под зеркалом вод.

Теперь один из машинистов выступил вперед, поднял меч и, раньше чем Галпин успел этому помешать, машинист распахнул свою одежду и всадил глубоко в живот смертоносную сталь.

Последним усилием он быстро сделал разрез кверху, потом, хрипя, повалился ничком на пол.

Остальные неподвижно смотрели на это. Теперь второй взялся за меч. Но раньше, чем он смог им воспользоваться, Галпин подскочил к нему и выхватил у него оружие из рук, в то же время нанеся ему кулаком такой удар по лицу, что японец отлетел в противоположный угол машинного помещения.

— Ах вы, проклятые язычники! — воскликнул Галпин в сильном волнении, переломив клинок о свое колено. — Так вот наш способ исправлять ошибку! Что же это будет, если один да другой убьет себя! Уж не ожидаете ли вы, что я последую вашему примеру?

— Не вмешивайтесь, — твердо сказал Матсуморо. — Я вам советую не осмеливаться на это!

— Как не вмешиваться! — заревел янки. Галпин задыхался от ярости. — Ну, а я все-таки посмею! — И, обойдя тело мертвеца, он подошел к Матсуморо и схватил его железной рукой за грудь. — Вы вольны совершать «харакири» над собой, — каждый имеет право умерщвлять себя так, как он хочет; но я намереваюсь жить!

— Это ваше дело, — возразил японец. — Ваша судьба нас не касается. Мы не ответственны за вас.

— Ну, это мы посмотрим! Поднимитесь с лодкой на поверхность воды, откройте крышку и выпустите меня. Я поплыву. Слышите, выпустите меня из лодки! — При этих словах Галпин встряхнул тщедушного японца, как мешок.

— Это невозможно, — ответил Матсуморо, стараясь оттолкнуть американца. — Мы больше не можем подняться, лодка тонет.

И он указал на измеритель глубины, к ужасу Галкина показывавший уже три атмосферы.

— Итак, вы видите, что у нас осталось немного времени, чтобы умереть, но еще меньше, чтоб вас освободить.

— Тогда я вас заставлю это сделать! — заревел Галпин, поняв, что медлить было опасно. — Выстрелите мной из минного аппарата, вы сами говорили, что это ваш единственный путь спасения!..

— Нам некогда, посторонитесь, — возразил японец, прилагая все усилия к тому, чтобы вырваться.

— Проклятые собаки, если вы хотите умереть передо мной, то умрите же от моей руки! — Галпин решительно вцепился Матсуморо в горло. — Ну, хотите вы меня выпустить из лодки или нет? Хотите? Вы должны мне ответить!

При этом он все сильнее сжимал шею японца, так что у того налившиеся кровью глаза вылезли из орбит и он издал непонятный, слабый хрип.

Экипаж хотел прийти на помощь своему командиру, но угрожающая поза американца, на голову превышавшего японцев, заставила людей отступить.

— Я еще раз спрашиваю нас, хотите вы меня освободить из этой западни или нет? Я требую ответа и поскорее!

Матсуморо сделал жест, что хочет говорить, после чего Галпин его выпустил.

— Хорошо, — сказал японец, все еще продолжая задыхаться, — я прикажу выстрелить вами из минного аппарата.

— Отлично! Дайте мне честное слово, что вы все сделаете правильно, если я вползу вон в ту трубу.

— Даю вам слово и отвечаю за успех. Но и я от вас, как от офицера, требую обещания, что вы умолчите обо всем, что вы видели здесь, в этой лодке.

— На это я не могу дать вам согласия: начальство будет требовать от меня отчета о моем пребывании, — ответил Галпин.

Матсуморо с минуту разглядывал решительное лицо своего противника, потом проговорил:

— И на это согласен! В конце концов, это ведь безразлично. Свет будет тогда, по крайней мере, знать, что мы умерли так, как жили: с честью.

— Это я охотно подтвержу, если мне дано будет снова увидеть солнце!

— Тогда надо торопиться! — Японец подвел Галлина к одной из минных труб и открыл клапан; потом он подал американцу знак вползти в нее.

Тот теперь помедлил с секунду.

— Я не знаю, что вам сказать, лейтенант Матсуморо; мне искренне жаль, что так случилось.

— Пожалуйста, не задерживайте нас. Если наша лодка еще глубже опустится, то и для вас не будет больше спасения. Как только клапан трубы будет закрыт, вздохните поглубже и крепко зажмите уши пальцами. Вы найдете наверху достаточно спасательных лодок, ваши шансы хороши. А теперь поскорее, пожалуйста.