Конец третьего рейха - [5]

Его карандаш скользнул по карте, указывая путь; он на минуту задумался.

— Конечно, для армии опасности бандеровцы не могут представлять… Но при передвижениях высших командиров этими лесами они опасны! Осторожнее! — предупредил он. — Леса глухие, есть где спрятаться бандитам!

Малинин указывал на карте те самые леса, в которых предстояло сосредоточиться войскам армии.

Поехали мы вдоль железной дороги Коростень — Сарны. Глухие, почти непроходимые леса. Резкая перемена после бескрайних украинских степей. Мне эти места были знакомы еще по довоенной службе. Каждая станция была превращена гитлеровцами в укрепленный центр. Они расчистили вокруг станции леса, прорубили просеки, соорудили огневые точки дерево-земляные и бетонные. Осесть они здесь надеялись надолго, но явно чувствовали себя неспокойно. Нам пояснили, что эти укрепления вокруг станций возводились против партизан. Возможно… Но эти укрепленные районы располагались и с расчетом на оборону на случай нашего наступления. С такого рода системой обороны по опорным пунктам мы встречались и на Украине.

До станции Рафалувка, возле которой должен был обосноваться штаб армии, доехали благополучно, хотя вдоволь наглотались пыли в сыпучих песках, по которым проходила дорога. Вскоре встретили первый эшелон штаба армии. После разгрузки штаб быстро развернулся в лесу и приступил к работе.

Сразу же провели авиационную разведку района сосредоточения армии. Важно было быстро развести войска со станций выгрузки и надежно укрыть их.

Выгружались эшелоны на станциях Рафалувка, Галлы, Антонувка, Тутовичи, Сарны. Командиры соединений и частей получили указание — передвижение войск и техники производить только в ночное время, строго соблюдая меры маскировки. Штаб и начальник тыла должны были четко наладить службу регулирования. На перекрестках дорог выставлялись контрольные посты во главе с офицерами штаба армии с задачей следить на месте за дисциплиной ночного марша. Войска располагались в лесу и тщательно маскировались. Запретили купание и стирку белья на открытых местах рек и озер. Следы гусениц по всему маршруту и в районе сосредоточения тщательно заметались. До особого распоряжения запретили всякую радиосвязь. Радиостанции опечатали. Разговоры по проводным средствам шифровались и кодировались.

Памятуя о предостережении М. С. Малинина о бандеровцах, мы прежде всего тщательно прочесали леса, проверили население деревень. В этом нам помогли местные органы НКВД. Мы должны были обезопасить себя и от лазутчиков, и от диверсантов, иначе все меры по маскировке армии оказались бы бессмысленными. На спокойную жизнь никто не рассчитывал. В эти дни шла последняя подготовка к сражению за Белоруссию, а нашей армии надо было и пополняться и учиться, учиться перед новым наступлением в новых условиях, резко отличных от условий на юге страны.

Военный совет армии провел подготовительную работу с политработниками. На них ложилась огромная ответственность в самой разносторонней подготовке личного состава армии к решению новых задач.

Политработник обязан был думать прежде всего о человеке, о солдате, о его моральной и политической подготовке к новым боям.

Командиры и политработники разъясняли бойцам обстановку, сложившуюся на советско-германском фронте, организовывали обмен боевым опытам, вели культурно-просветительную работу.

Передислокация нашей армии на направление главного удара совпала с открытием второго фронта в Европе. 6 июня войска союзников высадились в Нормандии. Должен сказать, что это событие не произвело сильного впечатления на фронтовиков. Самое трудное было уже позади. Это понимал каждый. Я помню, как бойцы ждали открытия второго фронта осенью сорок второго года, когда фашистские армии рвались на Кавказ, когда армия Паулюса втянулась в уличные бои в Сталинграде, когда севернее Сталинграда наши бойцы прямо с пятидесятикилометрового марша штурмовали укрепления гитлеровцев. Ждали открытия второго фронта и в страдное лето сорок третьего года, когда развертывалось сражение под Курском, и Гитлер подбрасывал в бой все новые и новые дивизии. Наша 8-я гвардейская армия в то лето штурмовала укрепления гитлеровцев по Северному Донцу, стучалась в ворота Донбасса. Мы видели, как гитлеровское командование вводит в бой новые резервы, и ждали… Вот-вот заговорят орудия на побережье Западной Европы…

Спору нет, лучше поздно, чем никогда. Несомненно, с первых же дней высадки десантов англо-американских войск во Франции положение гитлеровской Германии значительно усложнилось. Но мы не должны были забывать, что в рядах наших союзников действовали и враждебные нам силы. Шла по крупному счету тайная дипломатическая игра между некоторыми представителями правящих кругов западных держав и гитлеровцами. За нашей спиной мы могли ожидать предательского сговора.

Каждый отчетливо сознавал, что теперь мы изгнали бы врага с нашей территории и закончили бы победоносно войну и без второго фронта. Но мы не путали и не смешивали событии. Одно дело — правящие круги различных стран, другое дело — солдат… Фронтовики с интересом и сочувствием следили за разгорающимися боями на побережье Нормандии. Каждый сознавал, что чем эффективнее будет наше наступление, тем легче будет нашим союзникам.