Конец старых времен - [38]

Мой хозяин соглашается с ним только для виду. Он рассеян и нечаянно поворачивает в сторону вокзала. Он чувствует себя подавленным и считает, что пан Якуб выказывает слишком большую самоуверенность и что проповеди его смешны. Стокласа бросает взгляд на уличные часы. Слава богу, времени у него более чем достаточно. Спокойствие возвращается к нему — теперь ему хочется говорить напрямик.

Что касается Яна, — начинает он после недолгого раздумья, — то вы можете быть уверены, мы рады видеть его у нас.

Я был бы счастлив, — отвечает пан Якуб, — если б барышня Михаэла разделяла ваше мнение, но дадим событиям развиваться свободно…

Половина одиннадцатого. Управляющий взял с пана Якуба обещание, что тот продвинет наконец дело с покупкой проклятого имения и, ощутив в сердце прилив отеческой любви, назначил пятимесячный срок — пусть, мол, молодые люди хорошенько узнают друг друга. Он избрал эту цифру — пять — во имя пяти чувств человека и произнес по этому поводу красивые, высокие слова, вложенные в его уста отцовскими добродетелями. По иронии судьбы, его при этом так же давил пояс, как и тогда, когда он при подобных же обстоятельствах беседовал с Пустиной. По ассоциации мой добрый хозяин вспомнил смешной анекдот, рассказанный тогда адвокатом, и принялся выуживать его из недр своей памяти.

У-у, чую — запахло Пустиной, и только теперь, на фоне его тени, я различаю нити нового свадебного сговора. Бедняга адвокат предан анафеме, как поэтическая школа, изжившая себя, и все-таки он вовлечен в осуществление нового плана.

Пустина, Пустина, — повторил пан Якуб. — Надеюсь, вы не будете действовать опрометчиво…

Может ли он быть нам полезен при создании кооператива?

Думаю, он ни на что не годен, — ответил паи Якуб. — Но посмотрим — я извещу вас, передам через Яна, если будет что-нибудь новое.

Предоставим теперь обоих их размышлениям и проследим, как расцветают нежные чувства влюбленных. Михаэла забывает французские вокабулы, ходит постоянно с книгой, краснеет, она стала робкой, порой она слишком долгим объятием обнимает сестричку, порой убегает от нее — короче, Михаэлу словно подменили.

А Ян? Он необуздан, ибо любовь не выносит узды и не любит, когда ею управляют. Ян всеми силами тянется к запретному и пренебрегает всем тем, к чему его подталкивают. Во встречах с Михаэлой он почуял умысел со стороны отца и, как бы ни был влюблен в нашу барышню, взбунтовался. Ему казалось, что, сближаясь с Михаэлой, он осуществляет купеческий расчет, — и был, бедняга, крайне возмущен.

«К черту! — твердил он про себя. — Какой позорный фарс! Невесту едва показали — и уже все слажено. Право, мой отец и не подозревал, до чего легко он может навязать мне свою волю…» Тут Ян почувствовал отвращение к себе и к женитьбе, устраивающейся словно по заказу. Ему претила всякая мысль о послушании.

И все же ему хотелось обменяться с отцом хоть словечком о Михаэле. Хотелось протестовать, хотелось развенчать ее в глазах пана Якуба, и он искал случая показать свою проницательность. Готовясь к разговору с отцом, Ян составил фразы, задевающие за живое. «Я дам ему понять, — говорил себе молодой Льгота, — что разгадал хитрость человека, который попал в стесненное положение и теперь подсовывает свою дочь, надеясь взамен добиться помощи, чтобы обойти закон. Если и мой отец замешан в этих замыслах, если и его совесть нечиста передо мною и Михаэлой, то ничто не заставит меня когда-либо еще приехать в Отраду».

А сам между тем уже готовился в путь и, хотя сам себе в этом не признавался, — дрожал, как бы ему что-нибудь не помешало.

Порой все происходит не так, как мы того желаем и как бы нам нравилось. Говорят, едва Ян раскрыл рот, как старый Льгота смерил его взглядом с ног до головы.

— Боюсь, ты собираешься к барышне Михаэле, — проговорил он с нескрываемой усмешкой. — Да или нет?

Из ответа запинающегося Яна нетрудно было понять, что он и в самом деле только того и желает.

— Разобрала тебя нечистая сила, — сказал тогда пан Якуб. — Да ты только о том и помышляешь, чтоб дело устроилось тем самым образом, который ты считаешь позорным!

С этими словами пан Якуб встал и начал расхаживать по комнате, заведя речь о другом.

Говорят, нашему герою пришлось сделать большой крюк, чтобы верпуть разговор к точке, к которой устремлен был весь его интерес, и он снова заикнулся о Стоил асе.

— Довольно болтать, — оборвал его отец. — Управляющему ты надоешь немного позже, чем Михаэле, но в конце концов оба укажут тебе на дверь.

Потом, уже под конец беседы, он выдал, по слухам, какую-то сумму Яну и отправил его в Словакию.

Разговор с отцом привел Яна в полное замешательство, но вы без труда сообразите, что, покинув Прагу, он направился прямехонько к нам.

Михаэлу меж тем тревожили сходные соображения, однако мысли ее были неопределеннее. Они рассеивались, обходя стороной суть дела и корень беспокойства.

Любовные чувства кристаллизуются и отшлифовываются с невероятной быстротой. Не успели вы оглянуться, не успели вздохнуть, в голове вашей не пронеслась еще ни одна мысль о поцелуях — а вы уже пойманы. В один прекрасный час, в миг, когда вы, быть может, просто смотрите на кончики ваших пальцев или от скуки складываете уголок скатерти, — нахлынет на вас вдруг волна смятенного счастья.