Конец привычного мира - [11]

На эти аргументы обычно возражают, что насилие и домогательства случаются чаще в отношениях людей, стоящих на разных ступенях иерархии, потому что они изначально построены на неравноправии.

Но Эндрю Кания напоминает, что «неравноправные отношения» вовсе не значит «нездоровые», ведь они не только типичны, но и нормальны для человеческого сообщества.

И хотя они действительно создают почву для злоупотреблений, но они могут быть иерархичными и при этом мирными, заботливыми и ненасильственными:

● во-первых, мы сталкиваемся со множеством вертикальных отношений в своей жизни. Это и родитель – ребенок, босс – подчиненный, психотерапевт – клиент, и даже в любовных отношениях бывают периоды, когда один партнер может зависеть от другого материально или психологически. Мы не заявляем, что такие отношения всегда нездоровы сами по себе просто потому, что они происходят в иерархическом контексте;

● во-вторых, не каждый, кто имеет власть, обязательно будет использовать ее, чтобы принудить к сексу тех, кто ниже по статусу.

Поэтому нам нужно не уничтожать вертикальные отношения, а учиться строить их здоровыми – об этом часто напоминают исследователи, которые занимаются этикой заботы.

Американская психологиня и одна из основательниц этого этического направления Кэрол Гиллиган говорит[44], что в современном индивидуалистическом обществе мы воспринимаем всех людей по умолчанию как уже сформировавшихся, самостоятельных и готовых брать ответственность за самих себя. Именно про таких индивидов писал философ Иммануил Кант и разработал соответствующий им набор этических правил.

Но на деле мы редко находимся в этом «идеальном» самодостаточном состоянии: чаще всего мы зависимы и несамостоятельны – по крайней мере, в чем-то. Детьми мы зависим от родителей, взрослыми мы зависим от заботы близких, полагаемся на экспертные мнения, вверяем себя чужим обещаниям и рассчитываем на поддержку своего сообщества.

Всю свою жизнь мы заботимся о ком-то и кто-то заботится о нас – это создает взаимную зависимость и эмоциональное неравноправие, но это не значит, что нужно избегать таких отношений, клеймя их как морально неправильные. Вместо этого Гиллиган призывает разрабатывать этику, которая не отрицала бы, а учитывала нашу зависимость друг от друга.

Мы не всесильны, не можем все контролировать и всегда быть разумными: нам нужно учиться и заботе, и особенно ее принятию. Современная этика заботы учит распознавать свои потребности и нужды других, просить помощи и давать в ответ то, что необходимо другим, не используя при этом их зависимое положение.

Отношения между преподавателями и студентами – лишь один из множества вариантов, где такая этика была бы полезной. Вместо того чтобы обличать академическую иерархию и подозревать институции в эксплуатации, обоим участникам таких неравноправных отношений можно было бы научиться выстраивать здоровую связь друг с другом, даже находясь в разных позициях.

Опыт прошлого: любовь как метод обучения

Если покопаться в трудах и биографиях философов прошлого, то можно заметить, что те не очень-то переживали из-за своих внеклассных отношений со студентами, а иногда даже их поощряли.

Современная американская философиня Дэниела Лейн описывает в эссе[45] любовь Сократа к Алкивиаду, историю страсти длиною в жизнь между средневековым теологом и философом Пьером Абеляром и его ученицей Элоизой и роман между уже известным философом и преподавателем Мартином Хайдеггером[46] и 19-летней студенткой Ханной Арендт, которая позже станет не менее известной немецко-американской мыслительницей.

Больше всего внимания она уделяет истории Сократа и Алкивиада, о которой можно прочитать в платоновском диалоге «Пир». Описывая ее, Лейн предлагает пересказать сюжет на современный лад – и по первому впечатлению эта история звучит абсурдно и даже абьюзивно.

Итак, представьте, что вы – самый популярный, умный, богатый, красивый студент в городе. И тут появляется пожилой тип, который молча следует за вами по пятам и наблюдает за всем, что вы делаете. Когда вы наконец вызываете его на разговор, тот признается, что он профессор философии и только он один любит вас по-настоящему, а не из-за денег, славы и красоты.

В современном мире такого преподавателя осудили бы и отправили в отставку – но не в Древней Греции.

А все потому, что шокирующий нас сегодня институт педерастии в то время считался нормальным. Такие отношения помогали юношам повзрослеть, научиться вести себя в обществе, а также укрепляли армию и содействовали в политике.

Так что Алкивиад совсем не удивился заявлению Сократа. Он был шокирован и расстроен другим: Сократ вел с ним философские беседы, обучал всему, что знал, – в общем, делал все то, что обычно старший любовник делал по отношению к младшему в Древней Греции. Кроме одного: он не пытался заняться с ним сексом. Почему тогда Сократ признается в любви и ухаживает? Может, он все-таки не любит Алкивиада? Сократ объясняет, что это не так. Он действительно любит молодого человека и ценит его физическую красоту – но ведь она не так важна по сравнению с красотой духовной, которая открывается влюбленным по мере изучения философии.