Конец Петербурга - [13]
— Ах ты, невежа!
И она шутливо, но весьма осязательно шлепнула меня своей ручкой. В целях самосохранения я принужден был овладеть этою ручкой и держать ее в плену у губ. Самая крепкая тюрьма!
Да, хорошо было здесь! Так хорошо, что мы и забыли о времени. Но солнце, хоть и косым манером, но все более склонялось к закату и, дойдя до горизонта, остановилось на мгновение и погрозило нам пальцем. Мы заметили строгое внушение и отправились к лошади.
Несколько минут, и расчеты с хозяйкой кончены, лошадь взнуздана, и мы садимся.
Отдохнувшая лошаденка берет нас с места ретиво, и через минуту двор, трактир и все позади скрывается в облаке пыли.
— Жалко уезжать, — говорит Нина, высказывая и мою мысль. Точно мы оставили здесь что-либо дорогое, родное.
Ах, она права: мы оставили здесь самое дорогое, что может быть у человека: минуту счастья.
Я задерживаю нашего Росинанта, и мы еще раз оборачиваемся назад, к озерам.
Солнце уже зашло.
Нежная, золотисто-алая ткань света, одевшая небосклон на месте заката, производила неизъяснимо-чарующее впечатление. С озер потянуло легкою свежестью. Все казалось таким мирным, радостным, все звало жить и наслаждаться жизнью.
И вдруг опять вся местность в моих глазах потемнела. Я даже оглянулся: нет, тучи нигде не видно; даже облачка нет, Это нравственная туча омрачила мою душу.
На обратном пути бывшие подъемы обратились в спуски, лошаденка торопилась домой, и мы приехали в Лесной раньше полуночи.
Сдав лошадь владельцу, не упустившему случая спросить еще раз на чай, я проводил Нину, но не до самого дома, ибо она не хотела, чтобы ее домашние видели нас вместе. Удовольствия от этих проводов я не испытал: везде на лавочках сидели дачники и дачницы, и мы вели себя страсть как чинно. Слова, конечно, мы разные говорили, но и то с опаской. Пришлось поэтому вложить в позднее рукопожатие столько любви, что Нина даже затрясла своей покрасневшей ручкой; но вместо гневного восклицания, которым она, несомненно, наградила бы меня сутками раньше, я получил только ласковое:
— У, милый медведь!
А глаза насказали столько брани, что я почувствовал себя на верху блаженства и, не проходи тут какая-то квадратная мамаша с тремя стройно-худощавыми девицами, я бы так и помял Нину, как настоящий медведь. Но она не знала, от какой ужасной опасности спасло ее это почтенное семейство, и даже проводила его недовольным взором.
Когда я вернулся домой, Вера мне сделала нагоняй за позднее возвращение домой, которое нельзя было объяснить работою. Я признался ей, что вечером провел время в «Аркадии» (а ведь я не соврал!), и получил еще больший нагоняй за то, как я смел идти туда без нее.
Несмотря на это, я заснул скоро, и всю ночь мне снились стройные ножки и полные губки.
IX
На другой день мы встретились с Ниной у станции конки (конечно, совершенно случайно) и вместе отправились на службу. По необъяснимым законам природы мы нашли, что от клиники Виллие на Невский следует идти Александровским парком вокруг Петропавловской крепости, затем через Биржевой и Дворцовый мосты, а потом по набережной к памятнику Петра Великого.
По дороге Нина открыла мне, что вчера долго не могла заснуть, а когда заснула, то видела во сне разные чудовища и, между прочим, меня. О, в какой я пришел восторг!
Наши ноги устали, мы опоздали на службу, но в сердцах наших пели птички, и нам серьезно показалось, что это — самый короткий путь. По крайней мере, Нина, когда мы вошли в Александровский сад, воскликнула с сожалением:
— Ах, вот уж скоро и Невский!
Я мысленно вторил ей. Да, в иных положениях человек ни во что не ставит математику!
В этот день я насилу дождался 4 часов и сейчас же устремился на Большую Морскую, где опять была условлена неожиданная встреча с Ниной. Затем мы, пугливо оглядываясь, пробрались в ресторан и, уединившись в отдельном кабинете, потребовали обед.
Любовь не испортила наших аппетитов. Напротив! Я, сам отдавая должную дань подаваемым блюдам, т. е., правильнее говоря, беря с них эту дань, — с восторгом, можно сказать, с обожанием смотрел, как деятельно работали белые зубки моей милой. Да, мы основательно истребили все, что нам было подано, а затем, конечно, отправились домой.
При возвращении мы опять-таки с презрением отнеслись к геометрии и ближайшим путем признали дорогу через Васильевский, Петровский, Крестовский и Каменный острова к Строганову мосту. Там, кстати, было меньше для нас шансов попасть на глаза, кому не следовало.
О чем мы тогда говорили? Хоть убейте, не помню, но, должно быть, о чем-нибудь очень интересном, ибо мы ни минутки не скучали. Больше, впрочем, щебетала Нина, а я слушал ее, давал реплики и радовался ее присутствию.
С прискорбием должен довести до сведения читателя, что мне опять влетело от жены за то, что я обедал в городе. Даже Маня, это коротенькое трехлетнее существо, с укоризной пропищало:
— Сто это, папа, я тебя тепей никода не визу?
Это была вопиющая ложь, но я не стал обличать лгунью, а поднял ее на плечо и стал носить по саду; потом бодал ее пальцами, качал на ногах, и моя маленькая обвинительница простила мне все мои прегрешения. С Верой я не мог так поступить, но, к счастью, пришли Петя с Ниной (увы, не той Ниной!), Феля, потом заглянул Бахметьев, и Вера понемногу смякла.
Наполеон притягивает и отталкивает, завораживает и вызывает неприятие, но никого не оставляет равнодушным. В 2019 году исполнилось 250 лет со дня рождения Наполеона Бонапарта, и его имя, уже при жизни превратившееся в легенду, стало не просто мифом, но национальным, точнее, интернациональным брендом, фирменным знаком. В свое время знаменитый писатель и поэт Виктор Гюго, отец которого был наполеоновским генералом, писал, что французы продолжают то показывать, то прятать Наполеона, не в силах прийти к окончательному мнению, и эти слова не потеряли своей актуальности и сегодня.
Монография доктора исторических наук Андрея Юрьевича Митрофанова рассматривает военно-политическую обстановку, сложившуюся вокруг византийской империи накануне захвата власти Алексеем Комнином в 1081 году, и исследует основные военные кампании этого императора, тактику и вооружение его армии. выводы относительно характера военно-политической стратегии Алексея Комнина автор делает, опираясь на известный памятник византийской исторической литературы – «Алексиаду» Анны Комниной, а также «Анналы» Иоанна Зонары, «Стратегикон» Катакалона Кекавмена, латинские и сельджукские исторические сочинения. В работе приводятся новые доказательства монгольского происхождения династии великих Сельджукидов и новые аргументы в пользу радикального изменения тактики варяжской гвардии в эпоху Алексея Комнина, рассматриваются процессы вестернизации византийской армии накануне Первого Крестового похода.
Виктор Пронин пишет о героях, которые решают острые нравственные проблемы. В конфликтных ситуациях им приходится делать выбор между добром и злом, отстаивать свои убеждения или изменять им — тогда человек неизбежно теряет многое.
«Любая история, в том числе история развития жизни на Земле, – это замысловатое переплетение причин и следствий. Убери что-то одно, и все остальное изменится до неузнаваемости» – с этих слов и знаменитого примера с бабочкой из рассказа Рэя Брэдбери палеоэнтомолог Александр Храмов начинает свой удивительный рассказ о шестиногих хозяевах планеты. Мы отмахиваемся от мух и комаров, сражаемся с тараканами, обходим стороной муравейники, что уж говорить о вшах! Только не будь вшей, человек остался бы волосатым, как шимпанзе.
Настоящая монография посвящена изучению системы исторического образования и исторической науки в рамках сибирского научно-образовательного комплекса второй половины 1920-х – первой половины 1950-х гг. Период сталинизма в истории нашей страны характеризуется определенной дихотомией. С одной стороны, это время диктатуры коммунистической партии во всех сферах жизни советского общества, политических репрессий и идеологических кампаний. С другой стороны, именно в эти годы были заложены базовые институциональные основы развития исторического образования, исторической науки, принципов взаимоотношения исторического сообщества с государством, которые определили это развитие на десятилетия вперед, в том числе сохранившись во многих чертах и до сегодняшнего времени.
Эксперты пророчат, что следующие 50 лет будут определяться взаимоотношениями людей и технологий. Грядущие изобретения, несомненно, изменят нашу жизнь, вопрос состоит в том, до какой степени? Чего мы ждем от новых технологий и что хотим получить с их помощью? Как они изменят сферу медиа, экономику, здравоохранение, образование и нашу повседневную жизнь в целом? Ричард Уотсон призывает задуматься о современном обществе и представить, какой мир мы хотим создать в будущем. Он доступно и интересно исследует возможное влияние технологий на все сферы нашей жизни.
Фантастическая история о том, как переодетый черт посетил игорный дом в Петербурге, а также о невероятной удаче бедного художника Виталина.Повесть «Карточный мир» принадлежит перу А. Зарина (1862-1929) — известного в свое время прозаика и журналиста, автора многочисленных бытовых, исторических и детективных романов.
В книгу вошел не переиздававшийся очерк К. Бальмонта «Океания», стихотворения, навеянные путешествием поэта по Океании в 1912 г. и поэтические обработки легенд Океании из сборника «Гимны, песни и замыслы древних».
Четверо ученых, цвет европейской науки, отправляются в смелую экспедицию… Их путь лежит в глубь мрачных болот Бельгийского Конго, в неизведанный край, где были найдены живые образцы давно вымерших повсюду на Земле растений и моллюсков. Но экспедицию ждет трагический финал. На поиски пропавших ученых устремляется молодой путешественник и авантюрист Леон Беран. С какими неслыханными приключениями столкнется он в неведомых дебрях Африки?Захватывающий роман Р. Т. де Баржи достойно продолжает традиции «Затерянного мира» А. Конан Дойля.
Впервые на русском языке — одно из самых знаменитых фантастических произведений на тему «полой Земли» и тайн ледяной Арктики, «Дымный Бог» американского писателя, предпринимателя и афериста Уиллиса Эмерсона.Судьба повести сложилась неожиданно: фантазия Эмерсона была поднята на щит современными искателями Агартхи и подземных баз НЛО…Книга «Дымный Бог» продолжает в серии «Polaris» ряд публикаций произведений, которые относятся к жанру «затерянных миров» — старому и вечно новому жанру фантастической и приключенческой литературы.