Конец означает начало - [107]

.

Кампания просталинской прессы в сочетании с ещё более циничной устной агитацией и закулисными маневрами, проводимыми Толедано и его союзниками, оказала неблагоприятное воздействие на ход следствия: полиция была отвлечена на ложный путь на несколько дней, за которые ведущие участники покушения смогли покинуть пределы страны.

28 мая следственные органы уже были наведены на версию «самопокушения», о чём свидетельствовал резкий поворот, происшедший в ориентации следствия и в отношении полиции к ближайшему окружению Троцкого. 30 июня были арестованы 4 человека: секретари и охранники Отто Шюсслер и Чарльз Коронель, ответственные за связь с властями и друзьями Троцкого в Мехико, а также мексиканец Сендехас и чех Базан, молодые друзья Троцкого, посетившие его дом для выражения своего сочувствия. Целью этих арестов было добиться полной изоляции Троцкого, пресечь его связи с внешним миром. От арестованных членов охраны полицейские требовали признать, что Троцкий приказал им произвести «автопокушение», бросая при этом издевательские реплики по адресу Троцкого, его жены и его сотрудников [872].

После этих событий, писал Троцкий, «нас сразу окружила атмосфера враждебности. В чём дело? Мы недоумевали. Этот поворот не мог совершиться самопроизвольно. Он должен был иметь конкретные императивные причины. Никакого подобия фактов или данных, которые могли бы оправдать подобный поворот, следствие не обнаружило и обнаружить не могло. Я не нахожу другого объяснения повороту, кроме чудовищного давления аппарата ГПУ, опирающегося на всех своих „друзей“. За кулисами следствия совершился подлинный coup d’etat. Кто руководил им?» [873]

Через неделю после покушения возмущенный Троцкий обратился с письмом к Карденасу, в котором говорилось:

«Г. Президент!

В конце 1936 г., в минуту крайней опасности не только для моей жизни, но и для моей политической чести, я обратился к Вам из далёкой Норвегии, и Вы оказали мне великодушие, гостеприимство. Сейчас, в критическую минуту, когда полицейские власти Мексики совершают явную ошибку и явную несправедливость по отношению к моим сотрудникам и ко мне, я вынужден снова апеллировать непосредственно к Вам. Мой дом подвергся атаке банды ГПУ. Генерал Нунез (начальник мексиканской полиции.— В. Р.) объявил мне от Вашего имени, что полиция сделает всё для раскрытия преступления. Ничего другого я, разумеется, и не мог ожидать от руководимых Вами властей. Однако я должен с огорчением констатировать, что отношение полиции к делу резко изменилось за последние три дня. То обстоятельство, что нападавшим, несмотря на приведённую ими в движение огромную машину убийств, не удалось убить меня, косвенно как бы ставится мне в вину…

Г. Президент, этот образ действий не нов. Когда банда норвежских фашистов совершила в 1936 году нападение на мой дом, чтобы похитить мои архивы и, если возможно, меня самого, норвежские власти начали с ареста преступников, но затем пошли по линии наименьшего сопротивления: объявили атаку фашистов „шуткой“ и арестовали меня и мою жену. Несколько месяцев назад авторы „шутки“ помогли Гитлеру овладеть Норвегией.

Следствие вступило на ложный путь. Я не боюсь сделать это заявление, ибо каждый новый день будет опровергать постыдную гипотезу самопокушения и компрометировать её прямых и косвенных защитников» [874].

Вынужденный опровергать ложную и нелепую версию, Троцкий писал: «если даже допустить невозможное, именно, что… я решил организовать „автопокушение“ во имя неизвестной цели, то остаётся ещё вопрос: где и как я достал 20 исполнителей? Какими путями обмундировал их в полицейскую форму? Вооружил их? Снабдил всем необходимым? И пр. и пр. Иначе сказать, каким образом человек, живущий почти совсем изолированно от внешнего мира, умудрился выполнить предприятие, которое под силу только могущественному аппарату?» [875]

Получив письмо Троцкого, Карденас распорядился немедленно освободить его друзей и сотрудников и направить следствие на разработку более правдоподобных версий покушения. Вскоре Салазар сумел узнать, что несколько недель назад кто-то просил у одного из следователей полиции раздобыть несколько комплектов полицейской формы. Допрошенный следователь назвал имя человека, который разыскивал полицейскую форму. Им оказался член МКП Луис Мартинес. Тот в свою очередь сознался, что его просил достать комплекты полицейской формы член ЦК МКП Серрано Андонеги. После этого был произведён ряд обысков, позволивших выявить почти всех участников налёта. Более 20 человек были арестованы. Они назвали руководителя операции — Сикейроса, раздававшего полицейскую форму и оружие и самолично возглавлявшего налёт, будучи одетым в форму майора полиции [876].

25 июня второстепенные участники налёта были освобождены. Девять человек были приговорены к тюремному заключению. Но, как сообщила 16 июня нью-йоркская «Таймс», «полиция ищет четырёх человек‹»›, которых считают организаторами покушения» [877].

Тем не менее «Эль популяр» опубликовала статью, в которой утверждалось, что единственным настоящим преступником был Шелдон Харт. «За покушение,— говорилось в статье,— ответственна банда неконтролируемых элементов и агентов-провокаторов. Само присутствие Троцкого в Мексике представляет собой акт провокации против Мексиканской компартии и против самой Мексики»