Конец операции «Переход» - [12]

Обогнув мыс Доброй Надежды, «Громобой» развернулся на северо-запад. Теперь его курс был прямым как стрела и заканчивался непосредственно в точке перехода. На борту корабля все было спокойно — экипаж по очереди дежурил в боевой рубке, почти всю работу брала на себя автоматика и вмешательство человека требовалось крайне редко. Генерал, шесть солдат его личной охраны и профессор почти не выходили из своих кают, благо все удобства были прямо там, и появлялись лишь для приема пищи. В рубку они не совались, потому что идентификационных браслетов, открывающие экипажу доступ во все помещения корабля и, как оказалось, базы, у них не было — судя по сему, они и не предполагали, что генералу такой браслет по должности положен, а никто в экипаже не захотел утруждать себя, объясняя ему это, и тем более не стал бы выдавать ему браслет, хотя в сейфе имелось несколько запасных. Вообще, ни от кого не было секретом, что власть Кирильчука на Нежданном будет чисто номинальной — нынешний комендант был уважаемым на флоте адмиралом и в случае конфликта между ним и генералом на его стороне выступят и команды кораблей, и морская пехота, да и экипаж «Громобоя» тоже. С шестью увальнями из тылового подразделения против эскадры не попрешь, так-то, генерал.

Один-единственный конфликт между моряками и генералом, правда, произошел — обладатель длинного и острого языка, Малинин сумел довести одного из солдат до белого каления своими насмешками, кстати, ничем не обоснованными, и солдат, не долго думая, не без успеха попытался набить Малинину морду. Видимо, не сообразили, что перед ними офицер — в походе весь экипаж ходил в простых рабочих комбинезонах, понятных для солдат знаков различия в виде погон на корабле во время похода не носили и звания своего противника солдат не знал. К счастью, в отсек вошел возвращавшийся к себе в каюту с вахты Васильев и, не долго думая, одним ударом сломал солдату ключицу. После этого Кирильчук пошел жаловаться Сенюкову, но это ни к чему не привело — во первых, за своих Сенюков стоял горой, а во вторых, как открытым текстом было объяснено генералу, неприятности были бы у солдата, напавшего на офицера. Тыловой генерал, похоже, только сейчас сообразил, что рядовых здесь нет, и заткнулся, решив не нарываться на скандал.

В точку назначения они прибыли ночью. Дредноут всплыл на перископную глубину и довольно долго маневрировал, занимая позицию для перехода. Профессор Вицкевич, впервые почтивший рубку своим посещением, требовал как можно более точной ориентации корабля в пространстве, видимо, радуясь возможности покомандовать, но в конце концов даже требовательный профессор был удовлетворен и, убрав перископ, субмарина застыла на месте.

— Всем занять места по боевому расписанию, — скомандовал Сенюков, но это была чистая формальность — все и так уже находились на местах, пристегнутые к креслам на случай теоретически возможных сотрясений.

— Профессор, программа перехода задействована, приступаем по вашему сигналу.

— Хорошо. Всем приготовиться… Старт!

Палец профессора вдавил кнопку на пульте. В недрах дредноута загудел реактор, впервые после испытаний развивая полную мощность. Гигаватты энергии, которые ранее никогда не требовались «Громобою» в таком количестве, теперь поглощались аппаратурой перехода без остатка. Корабль дрогнул, на всех, даже самых стойких, накатил мгновенный приступ морской болезни. Из всего экипажа лишь Волков, как врач готовый к самому худшему и надевший кислородную маску, сдержал приступ рвоты, да профессор, уже бывавший в ином мире, ничего кроме легкого головокружения не почувствовал. Легко можно было представить, что происходит в каютах непривычных к морским походам солдат и генерала. Раскачиваясь и дрожа, «Громобой» стремительно проваливался сквозь, как любили говорить полузабытые фантасты древности, «пространственно-временной континуум».

А в воздушной системе дредноута в момент начала перехода автоматически открылся тайком присоединенный туда баллон с отравляющим веществом…

* * *

Качка прекратилась так же внезапно, как и началась. Почувствовав это, Волков с омерзением стянул с лица влажную от пота кислородную маску и глубоко вздохнул. Тут же его лицо перекосилось, он поспешно натянул маску обратно и часто-часто задышал, вентилируя легкие. Поднявшись с кресла он, шатаясь, добрался до шкафа с лекарствами.

Благодаря своей профессии врача он очень хорошо знал, как спастись от отравления различными ядами, а благодаря немалому жизненному опыту он мог определить многие яды с ходу, по вкусу или запаху. Теперь это умение пригодилось. Яд, который присутствовал в воздухе, имел уже чрезвычайно малую концентрацию и только поэтому Волков не умер сразу. Это был мгновенно действующий нервно-паралитический яд, но время жизни его составляло лишь пять-шесть минут после распыления, после чего он распадался на три абсолютно безвредных компонента. Сразу же приняв противоядие, Волков отделался сильнейшей головной болью, но боль была не самое страшное. Самым страшным была мысль о том, что остальные-то противоядия не имеют, а значит…