Конец одиночества - [35]

Я ступил на бревно и словно вошел в зачарованное место, открыл дверь в прошлое. Всего два шага, и у меня уже закружилась голова. Подо мною шумел бурливый поток, из воды торчали камни, хоть и не такие острые, как в моих воспоминаниях. Ствол под ногами качался, каждый шаг вызывал у меня такое чувство, что я вот-вот поскользнусь и свалюсь вниз. Меня прошиб пот, в ушах стоял голос отца, что это чересчур опасно. Все его страхи поселились теперь в моей голове, словно нежеланные квартиранты.

– Поворачивай назад! – сказал и Марти. – Даже со стороны на это страшно смотреть!

– В детстве я перебегал по бревну очень быстро, только поэтому все получалось.

Тем временем я преодолел уже четверть пути, но до спасительного берега казалось еще бесконечно далеко. «Вернуться в прошлое, – подумал я. – Снова стать тем, кем был в детстве». И тут у меня поскользнулась нога. Только благодаря быстрой реакции мне повезло удержаться на бревне. Сердце забилось так, что чувствовалось где-то в горле. Дело не стоило того. Я осторожно повернул назад к Марти. Как боксер, который на заплетающихся ногах возвращается в угол ринга, потерпев поражение от своего более молодого «я».

* * *

После продажи фирмы Тони два года прожил в Лос-Анджелесе, поступив в школу Чавеса – лучшую школу иллюзионистов. В свободное время он объездил на мотоцикле все Штаты и Южную Америку, до самой Огненной Земли. Сейчас он неожиданно переехал в Берлин и, пока искал квартиру, временно поселился у меня на кушетке.

Однажды вечером, когда мы с ним сидели в баре, туда вдруг вошла моя сестра. Не глядя по сторонам и не замечая нас, она подсела к группе женщин за угловым столиком, закурила сигарету и тотчас же завладела беседой. С бокалом в руке у Лиз был гламурный вид, и говорила она так, как пьет воду человек, умирающий от жажды: упиваясь каждым словом.

Тони хотел к ней подойти, но я его удержал. Я слушал низкий, театральный голос сестры: речь, кажется, шла о том, как ее «клеили».

– Лучше всего было на готической вечеринке в Нижнем Истсайде, – громко говорила она, – когда со мной заговорил бородатый мужик в кожаном прикиде с парой наклеенных рогов.

– И что он сказал? – спросила одна из приятельниц.

Лиз не спешила, наслаждаясь моментом.

– Он подошел ко мне вплотную и затем густым басом спросил: «Ты готова переспать с чертом?»

Ее хохот, немного сальный, разнесся по всему помещению бара, другие женщины тоже засмеялись.

Тони то и дело бросал на нее взгляды:

– Теперь-то она ответила на мое письмо?

Потом мы все вместе поехали в «Клуб визионеров». Моя сестра и Тони сидели рядышком на причале над рекой Шпрее, болтая в воде ногами. Тони флиртовал с ней напропалую, и ее это возбуждало. Она уже воспринимала его не только как друга своего брата, а как мужчину, томно откинулась назад и смерила его оценивающим взглядом. Одна лямка ее черного платья съехала с плеча, она сидела с распущенными волосами, закинув ноги с голыми коленками одна на другую. Она была вся настороже, стараясь разобрать, дурачится ли Тони в своей обычной манере обращения с дамами, или в нем заговорило мужское, глубинное. У сестры опять появился тот насмешливый, высокомерный взгляд, полный превосходства и разрушительной силы, на который Тони должен был достойно ответить. Одна секунда, две секунды… Затем он отвел глаза. Снова и снова. Я точно знал – у него нет ни малейшего шанса.

Я же попробовал завести беседу с приятельницами Лиз, но безуспешно, и, когда вся компания решила отправиться из этого клуба в другой, я откланялся. Дома меня встретила тишина с ее ставшими привычными за много лет шорохами. Однако как же мне с тех пор опротивело это отшельничество, эта неспособность принять участие в жизни! Я все время витал в сновидениях, словно никогда полностью не просыпался. «Посмотри на себя! – подумал я. – Отчего, когда ты в обществе, тебя так тянет в одиночество, если ты его с трудом выдерживаешь?»

Я открыл ноутбук. Два новых имейла. Марти писал, что его женитьбу родня Элены взяла в крепкие руки: они все планируют, а он лишен права голоса. Второе сообщение было от бывшего однокурсника по юридическому факультету, общая рассылка. Я немного посмотрел телевизор, без разбора переключая программы. Когда я собрался ложиться, пришло еще одно сообщение. Написанное в 02:46. Я протер глаза и прочитал:

Все последние годы часто вспоминала тебя. Надеюсь, у тебя все хорошо. Была бы рада, если бы получилось как-нибудь увидеться.

Альва

* * *

Последовавшие недели я провел в радостном волнении. Даже свадьба Марти и знакомство с тестем-хорватом и тещей-хорваткой и кучей хорватских родственников лишь ненадолго вырвали меня из этого состояния. От одного-единственного письма, казалось, ожило мое прошлое.

Альва жила в Швейцарии. Обменявшись с небольшими задержками несколькими посланиями (иногда Альва отвечала только через пару дней), мы договорились встретиться в Мюнхене. Вскоре я уже выехал в мой родной город и воспользовался поездкой, чтобы с утра навестить брата. Они с Эленой только что вернулись после медового месяца в Испании.

– Нервничаешь? – спросил Марти.

Мы ходили, перешагивая через высившиеся штабелями свадебные подарки, которые еще лежали неразобранными, ими была забита вся комната.