Конец науки: Взгляд на ограниченность знания на закате Века Науки - [64]

Шрифт
Интервал

В начале нашей беседы Кауффман вспомнил статью о происхождении жизни, написанную для «Сайентифик Америкен». В этой статье я процитировал Кауффмана, который сказал о своей теории происхождения жизни: «Я уверен, что прав». Он признался мне, что смутился, увидев цитату в печати, и поклялся избегать подобного высокомерия в будущем. К моему сожалению, Кауффман в большинстве случаев слово держал. Во время нашего разговора он прилагал немалые усилия, чтобы смягчить свои утверждения: «Теперь я не собираюсь говорить, что я уверен, что прав, Джон, но…»

Кауффман только что закончил книгу «Дома во Вселенной» (At Homein the Universe) , в которой представлен скрытый смысл его теорий биологической эволюции.

— Я считаю правильной свою книгу, опубликованную «Оксфорд Юниверсити Пресс», Джон, — я имею в виду, что она правильна в смысле, что все это идеально праводоподобно: многое можно показать экспериментально. Если рассуждать в терминах математических моделей, у вас есть набор моделей, которые говорят, что появление жизни может быть естественным процессом, в смысле, что, при условии достаточно сложного набора взаимодействующих молекул, вы должны ожидать кристаллизацию автокаталитических субнаборов. Так что если этот взгляд правильный, как я сказал вам с излишним энтузиазмом пару лет назад, — широкая улыбка, — тогда мы — это не невероятно невозможная случайность. Фактически жизнь почти точно существует где-то еще во Вселенной, — добавил он. — А поэтому мы дома во Вселенной не в том смысле, как мы были бы, если бы жизнь была невероятно невозможным событием, которое произошло на одной планете, и только на одной планете, потому что оно было бы таким невероятным, что нельзя было бы ожидать, что оно вообще произойдет.

Кауффман точно так же плел нить своей теории о том, как гены имеют тенденцию выстраиваться в определенные повторяющиеся структуры.

— Давайте опять предположим, что я прав, — сказал Кауффман, — тогда большая часть порядка, представленная биологическими системами, получается не в результате «с трудом достигнутого успеха естественного отбора», а как следствие распространяющихся повсюду эффектов, генерирующих порядок. Весь смысл в том, что это — стихийный порядок. Свободный порядок, так? Опять же, если эта точка зрения верна, то, чтобы объяснить ее, нам нужно не только модифицировать дарвинизм, при этом мы поймем и кое-что о возникновении и порядке жизни другим способом.

Его компьютерные модели предлагают другой, более трезвый взгляд, сказал Кауффман. Как добавление одной песчинки в большую кучу песка может вызвать лавины по ее сторонам, точно так же изменение приспособленности одного вида может вызвать внезапное изменение приспособленности всех других видов в экосистеме, которое может закончиться лавиной уничтожения.

— Если сказать это метафорично, то лучшая адаптация, которую в состоянии достичь каждый из нас, может выпустить на свободу лавину, которая приведет к нашему полному уничтожению, так? Поскольку мы все вместе играем в эту игру, то посылаем наши импульсы в систему, которую совместно создаем. Вот это означает неизбежность.

Кауффман приписал аналогию с кучей песка Перу Баку (РегВаК) , физику, связанному с Институтом Санта-Фе и разработавшему теорию, названную «самоорганизованная критичность» (она обсуждается в гл. 8).

Когда я высказал свое беспокойство по поводу того, что многие ученые, и в особенности ученые из Института Санта-Фе, кажется, путают компьютерное моделирование с реальностью, Кауффман кивнул.

— Согласен с вами. Меня лично это очень беспокоит, — ответил он.

Рассматривая модели, заявил он, «я не мог сказать, где пролегает граница между разговором о мире — я имею в виду все, что тут есть, — и очень аккуратными компьютерными играми, формами искусства и игрушками». Однако, когда он занимался компьютерным моделированием, он «всегда, ну или почти всегда, пытался выяснить, как что-либо в мире работает. Иногда я просто пытаюсь найти вещи, которые кажутся интересными, и думаю, подойдут ли они. Но я не думаю, что человек занимается наукой, если результаты его исследований не могут быть представлены наглядно. И это, в конечном счете, означает иметь возможность быть протестированным».

Его модель генетических сетей «делает все виды предсказаний», которые, вероятно, будут протестированы на протяжении следующих 15–20 лет, сказал Кауффман.

— Она может быть протестирована с некоторыми предосторожностями. Когда у вас система с 100 000 компонентов и вы не можете разобрать систему на детали — пока, — какие последствия могут быть протестированы? Это статистические последствия, правильно?

Как можно протестировать его теорию происхождения жизни?

— Вы задаете два разных вопроса, — ответил Кауффман.

В одном смысле, вопрос относится к способу, каким жизнь фактически возникла на Земле примерно четыре миллиарда лет тому назад. Кауффман не знал, может ли его теория или какая-либо иная теория направить силы на удовлетворительное решение этого исторического вопроса. С другой стороны, можно протестировать его теорию, пытаясь создать автокаталитические ряды в лаборатории.


Рекомендуем почитать
История животных

В книге, название которой заимствовано у Аристотеля, представлен оригинальный анализ фигуры животного в философской традиции. Животность и феномены, к ней приравненные или с ней соприкасающиеся (такие, например, как бедность или безумие), служат в нашей культуре своего рода двойником или негативной моделью, сравнивая себя с которой человек определяет свою природу и сущность. Перед нами опыт не столько даже философской зоологии, сколько философской антропологии, отличающейся от классических антропологических и по умолчанию антропоцентричных учений тем, что обращается не к центру, в который помещает себя человек, уверенный в собственной исключительности, но к периферии и границам человеческого.


Бессилие добра и другие парадоксы этики

Опубликовано в журнале: «Звезда» 2017, №11 Михаил Эпштейн  Эти размышления не претендуют на какую-либо научную строгость. Они субъективны, как и сама мораль, которая есть область не только личного долженствования, но и возмущенной совести. Эти заметки и продиктованы вопрошанием и недоумением по поводу таких казусов, когда морально ясные критерии добра и зла оказываются размытыми или даже перевернутыми.


Диалектический материализм

Книга содержит три тома: «I — Материализм и диалектический метод», «II — Исторический материализм» и «III — Теория познания».Даёт неплохой базовый курс марксистской философии. Особенно интересена тем, что написана для иностранного, т. е. живущего в капиталистическом обществе читателя — тем самым является незаменимым на сегодняшний день пособием и для российского читателя.Источник книги находится по адресу https://priboy.online/dists/58b3315d4df2bf2eab5030f3Книга ёфицирована. О найденных ошибках, опечатках и прочие замечания сообщайте на [email protected].


Самопознание эстетики

Эстетика в кризисе. И потому особо нуждается в самопознании. В чем специфика эстетики как науки? В чем причина ее современного кризиса? Какова его предыстория? И какой возможен выход из него? На эти вопросы и пытается ответить данная работа доктора философских наук, профессора И.В.Малышева, ориентированная на специалистов: эстетиков, философов, культурологов.


Иррациональный парадокс Просвещения. Англосаксонский цугцванг

Данное издание стало результатом применения новейшей методологии, разработанной представителями санкт-петербургской школы философии культуры. В монографии анализируются наиболее существенные последствия эпохи Просвещения. Авторы раскрывают механизмы включения в код глобализации прагматических установок, губительных для развития культуры. Отдельное внимание уделяется роли США и Запада в целом в процессах модернизации. Критический взгляд на нынешнее состояние основных социальных институтов современного мира указывает на неизбежность кардинальных трансформаций неустойчивого миропорядка.


Онтология трансгрессии. Г. В. Ф. Гегель и Ф. Ницше у истоков новой философской парадигмы (из истории метафизических учений)

Монография посвящена исследованию становления онтологической парадигмы трансгрессии в истории европейской и русской философии. Основное внимание в книге сосредоточено на учениях Г. В. Ф. Гегеля и Ф. Ницше как на основных источниках формирования нового типа философского мышления.Монография адресована философам, аспирантам, студентам и всем интересующимся проблемами современной онтологии.