Конец - [96]

— Машин все больше и больше.

Хинес заметил верно, машины и вправду попадаются все чаще. На въезде в город шоссе приближается к автостраде, и теперь не редкость увидеть две или даже три машины, стоящие рядом. Но Хинес с Евой утратили всякий интерес к этим пустым автомобилям — их столько, что встречу с еще одним трудно назвать событием; теперь они всего лишь бросают в ту сторону беглый взгляд, чтобы лишний раз убедиться: внутри никого нет, ключи вставлены, а ремни безопасности, разумеется, пристегнуты. Хотя стали попадаться и довольно серьезные аварии — вне всякого сомнения, это результат того, что скорость в момент выключения электричества была здесь достаточно высокой. Еще до слияния с автострадой шоссе превратилось в скоростную дорогу — с обеих сторон появилось ограждение, обочины заметно расширились.

— Думаю, когда мы попадем на автостраду, будет еще хуже, — говорит Хинес. — Там наверняка вообще черт знает что творится. Слава богу, мы едем на великах.

Солнце только что выползло из-за неприглядной низкой горы, перед которой растянулся большой цементный завод. Он не только окрасил и гору, и все вокруг в пепельно-серый цвет, похожий на птичий помет, но еще и вырвал из горы значительный кусок — карьер, в котором желтеют ее каменные внутренности. Ева и Хинес направляют велосипеды в сторону завода, солнце жарит им прямо в лицо.

Шоссе мягко идет под откос — к большой котловине, пойме высохшей реки, заполненной всякого рода производственными постройками, к сложному переплетению транспортных артерий, расположенных на разном уровне, которые соединяют город с провинцией. Велосипеды на умеренной скорости при неподвижных педалях катят вниз по дороге, которая делает широкий, благородных очертаний изгиб.

— Я забыл в том доме очки, — говорит Хинес, козырьком прикладывая руку ко лбу, чтобы защитить глаза от беспощадно бьющих лучей.

— Осторожно, машина!

Ева, в отличие от него, едет в темных очках. Она испугалась не случайно: ей показалось, что Хинес и вправду не видит желтой машины, замершей у самого ограждения, — она сверкает не менее ярко, чем слепящее солнце.

— Я заметил, заметил… в самый последний миг, но успел заметить.

Оба поворачивают и едут по встречной полосе. Эту привилегию дает им необычное положение одиноких путешественников — они могут беззаботно пользоваться всей шириной асфальтовой ленты. Они уже подъезжают к тому месту, где заканчивается шоссейная дуга, когда Хинес цепляется взглядом за скромную дорогу, которая пролегает чуть ниже уровнем, слева от них, метрах в ста, не больше. Он пристально разглядывает совсем небольшой мост и причудливый поворот, который делает эта дорога, чтобы пересечь по нему реку, уходящую потом под их шоссе. На дне оврага, сбоку от моста, виднеется серое пятно — они ни за что не заметили бы его, если бы утреннее солнце не заставило ослепительно сверкать то ли какую-то деталь, то ли кусок гладкой поверхности. Чем ближе подъезжают путники, тем тусклее становится блеск, и теперь можно гораздо лучше разглядеть форму и размер предмета, его излучающего. Теперь уже ясно: это машина темно-серого цвета, она стоит, нацелив свои мертвые фары на велосипедистов. Переднее стекло пострадало от удара, но осталось на месте, скрывая то, что происходит в салоне.

— Посмотри на эту машину, — говорит Хинес.

— Она вылетела из поворота… Судя по всему, отключение электричества застало ее на вираже.

Велосипеды продолжают двигаться вперед, машина остается позади, и теперь им видна лишь боковая часть. Ева уже перестала обращать на нее внимание, а вот Хинес по-прежнему не выпускает ее из поля зрения.

— Погоди! — говорит он, нажимая на тормоза и опуская ноги на землю.

Ева оглядывается и, увидев, что сделал Хинес, в свою очередь тоже тормозит и останавливается в нескольких метрах от него.

— Что там еще? — спрашивает она.

Хинес отвечает не сразу. Он внимательно, не мигая, смотрит в сторону машины, съехавшей в овраг.

— Там, внутри… что-то есть.

Ева хочет возразить, но глядит на машину, и выражение ее лица резко меняется, она сдвигает на лоб солнечные очки и на какое-то время словно теряет дар речи — стоит нахмурив брови, с напряженным и сосредоточенным взглядом. На одном из передних сидений — кажется, на водительском месте — различаются очертания неподвижной фигуры. И фигуры человеческой — словно кто-то сидит там, слегка наклонившись вперед.

Этот случай, безусловно, отличается от прочих, когда во встреченных машинах подголовники или пиджак, повешенный на спинку сиденья, на миг обманывали их, внушая надежду на чье-то присутствие. Ева разворачивается и едет к Хинесу. Отсюда фигура еще больше напоминает человеческую, вроде бы даже угадывается светлое пятно лица, контрастирующее с темными тонами одежды.

— Пошли-ка посмотрим, что там такое, — говорит Хинес.

Они кладут велосипеды на землю и, перескочив через ограждение, на миг в нерешительности замирают. С этого расстояния можно безошибочно определить, что то, что привлекло их внимание, — это человек или по крайней мере кукла, идеально имитирующая человеческую фигуру. Ева и Хинес начинают молча спускаться вниз. Земля на довольно крутой дорожной насыпи оказывается совсем мягкой, на ней растет редкая тщедушная трава. Пятки уходят в грунт и земля набивается в обувь, но ни Ева, ни Хинес в этот миг не думают о таких мелочах. Наконец они ступают на твердую, хотя и неровную почву. Идти по ней куда приятнее. Тут торчат мелкие деревца и кусты, да и уклон уже не так резок. Они опять ненадолго останавливаются. Человек в машине по-прежнему сидит совершенно неподвижно: и с каждым шагом становится все очевиднее, что это действительно человек и что, как ни странно, вся голова целиком у него светлая, как будто на ней совсем нет волос.