Конец моды. Одежда и костюм в эпоху глобализации - [9]

Авангардные японские дизайнеры, в том числе Рей Кавакубо с ее брендом Comme des Garçons, начиная с середины 1980‐х годов оказали огромное влияние на мировую моду. Сегодня многие уверены, что «японская революция» стала последним серьезным испытанием для системы моды. Но хотя эти модельеры и способствовали созданию имиджа Японии как передовой с точки зрения моды страны, добиваясь успеха, они почти всегда переносили свои подиумные показы из Токио в Париж. Так что, вместо того чтобы состязаться с Парижем, японские дизайнеры подтвердили его статус как столицы мировой моды. Более того, многие дизайнерские новшества, введенные японскими авангардными модельерами, в частности бахрома, стали частью как высокой, так и массовой моды. Та же участь постигла авангардных дизайнеров из Бельгии, таких как Мартин Маржела. Поэтому авангардная мода, как и субкультурные стили, никогда по-настоящему не была формой антимоды – по крайней мере, на протяжении долгого времени.

Традиционно дизайнеры, принадлежи они к авангарду, высокой моде или мейнстриму, представляли свои коллекции на модных показах, которые посещали покупатели и журналисты. Покупатели делали заказы, а журналисты писали об особенно понравившихся им моделях в ежедневных газетах и ежемесячных журналах. Через несколько месяцев одежда появлялась в магазинах. Люди ждали, а потом покупали ее, как правило, заплатив полную ее стоимость. Теперь все иначе. Всегда были те, кто занимался копированием, но серьезные изменения произошли тогда, когда модные показы стали транслироваться в Сети, где каждый, в том числе потребители и компании, специализирующиеся на быстрой моде, почти сразу же мог увидеть последние модели с подиума. Компании быстрой моды немедленно присваивали чужие идеи и наводняли магазины дешевыми копиями за месяцы до того, как туда добирались оригиналы высокой моды.

У такой «демократизации» моды есть свои плюсы – обычные люди могут позволить себе стильную одежду. Но при этом имеет место эксплуатация работников и кража оригинальных дизайнерских идей. Такая одежда дешево стоит и плохо сшита, поэтому потребители, как правило, быстро выбрасывают ее и покупают новую. Понятно, что это не способствует улучшению экологической ситуации. Обрушение здания Рана-Плаза, где находились мастерские по пошиву одежды, в Бангладеш в 2013 году еще раз показывает, как опасна эта система для работников и как несправедлива по отношению к ним. Сегодня с проблемами экологии и социальной справедливости связана наиболее резкая критика в адрес системы моды, и ее активисты задаются вопросом, может ли вообще мода стать экологически безвредной.

Быструю моду породили как технологии (особенно интернет), так и глобализация (причем производство тканей и одежды большей частью переместилось в Азию). Само собой, и технологии, и глобализация давно уже оказывали воздействие на моду, но в XXI веке они вышли на новый уровень. Более того, под непосредственным влиянием быстрой моды ускорились темпы всей моды. Бренды быстрой моды, такие как H&M и Zara, приучили покупателей к поставке новых товаров каждые несколько недель. Посмотрев онлайн осеннюю или весеннюю коллекцию, они уже не хотели ждать больше месяца, чтобы купить эту одежду в магазине.

В ответ дизайнеры, работающие в сфере высокой моды, начали создавать по две дополнительные коллекции – так называемую «круизную» и «предосеннюю», чтобы заполнить промежутки между «настоящей» осенней и весенней коллекциями, приносящими львиную долю публикаций в СМИ. Начав с двух коллекций в год, модельеры теперь выпускают их по четыре или по шесть, если они работали с высокой модой, или по восемь, если создавали еще и мужскую одежду, – не говоря уже об обновлении дизайна аксессуаров.

Сьюзи Менкес, модный журналист с большим стажем, была в числе многих, кто отмечал головокружительную скорость моды: «Прибавьте еще два рекламных показа в Азии, Бразилии, Дубае или Москве, и общее число может вырасти до десяти. Десять показов в год! – восклицает Менкес. – А значит, по показу почти каждый месяц». После того как Александр Маккуин покончил с собой, а Джон Гальяно на публике утратил контроль над собой под воздействием наркотиков и алкоголя, еще больше людей заговорили о стрессе, с которым сопряжена работа модельеров. Как пишет Менкес: «Если мы согласны с тем, что именно темпы модной индустрии были одной из причин нервного истощения Джона Гальяно, гибели Александра Маккуина и других широко известных случаев, потребовавших реабилитации, то беспрерывные показы – слишком высокая цена за постоянную „новизну“, которой теперь ждут от моды. И для бюджетов, и для дизайнеров складываются тяжелые условия»14.

Тем временем в октябре 2015 года Раф Симонс ушел из Dior, Альбер Эльбаз ушел из Lanvin, а Александр Ван покинул Balenciaga – и пресса заволновалась еще больше. На самом деле только Раф Симонс покинул дом моды потому, что скорость, с какой он должен был придумывать новые модели, оказалась несовместимой с его творческим процессом. Дело, по-видимому, было не в стрессе, но дизайнер признался, что его угнетало, как мало времени отводится на творчество: «Не предусмотрено времени, чтобы идеи могли отлежаться, а это очень важно. <…> Я не отношусь к тем, кому нравится делать все быстро»