Конец Квантунской армии - [7]

«Пожалуй, лучше не ответишь», — подумалось мне.

Уже там, во время совещания, я твердо понял, что мы с заместителем и помощниками будем работать дружно, плодотворно. И первое впечатление не обмануло меня. В период пребывания в Монголии я постоянно чувствовал, что нахожусь среди близких мне людей. Я убедился, что монголы умеют дружить и хорошо знают цену дружбы. Недаром они говорят: «У кого друзей много, тот широк, как степь; у кого друзей мало, тот узок, как ладонь».

Хотя и говорят, что время в степи тянется медленно, для нас оно летело быстро и бурно. 19 июля был отдан боевой приказ войскам Конно-механизированной группы на сосредоточение к границе с Маньчжурией. Началась борьба за время и пространство.

Несколько суток заняло планирование операции. Разрабатывая задачи соединениям первого эшелона, мы исходили из того, что узлы связи и подразделения пограничных войск врага должны быть уничтожены внезапным коротким ночным ударом, а пустыня Гоби и отроги Хингана — преодолены в несколько раз быстрее, чем враг мог того ожидать. Ошеломляющие темпы нашего наступления опрокинут и сведут на нет замыслы вражеского командования, имевшего на нашем направлении численное превосходство, вызовут чувство растерянности, путаницу, а затем панику и обреченность. Сознание и волю всех бойцов и командиров следовало подчинить достижению этой цели.

Когда решение созрело, мы с товарищем Цеденбалом провели совещание руководящих работников штаба группы вместе с командирами советских и монгольских соединений. Среди старших офицеров монгольской армии мне встретились давнишние знакомые — полковники Цэдэндаши и Одсурэн. В 1936–1938 годах оба они учились в монгольском Объединенном военном училище. У меня с ними установились теплые отношения. Приятно было, что товарищи Мятаво Цэдэндаши и Мядагийн Одсурэн не забыли своего багши[5]. В дальнейшем они показали себя способными военачальниками, подготовленными к управлению соединениями в сложных условиях боевых действий. Недавно я получил от них письма, которые доставили мне искреннюю радость.

На совещании мы познакомили командиров с замыслом предстоящей наступательной операции. Особо подчеркнули, что подготовку к наступлению необходимо вести по возможности более скрытно и в самые кратчайшие сроки.

Это была сложная и трудоемкая работа. Необходимо было решать «тысячу проблем пустыни Шамо» и столько же проблем Хингана. Существовали трудности организационного характера, вытекающие из разного уровня боеспособности войск. Были в Конно-механизированной группе прославленные боевые соединения и части, прибывшие из Европы, и такие, которые все годы войны стояли в боевой готовности на дальневосточных границах. Они буквально рвались в бой. Важно было передать монгольским соединениям боевой опыт второй мировой войны.

Мне не терпелось побывать в войсках, проверить их боеготовность. Вначале решил посетить монгольские дивизии. Хотелось убедиться — смогут ли они выдержать предусмотренные планом столь высокие темпы наступления и напряжение стремительной, высокоманевренной операции.

Накануне отъезда случай помог мне встретиться со старым сослуживцем полковником Ф. 3. Захаровым. Узнав, что он состоит советником начальника штаба 6-й монгольской кавдивизии, я попросил его рассказать о соединении.

Приятно было услышать, что оно имело хорошие боевые традиции. Цирики[6] дивизии во время боев на Халхин-Голе проявили прекрасные боевые качества и высокий героизм. Свидетельством этому был орден Красного Знамени на знамени соединения.

6-я монгольская уже передислоцировалась в Онгон-Сомон. Расстояние около 450 километров конники преодолели организованно, с высокой маршевой скоростью.

— Все это хорошо, — удовлетворенно заметил я. — Но скажите, Федор Захарович, как обстоит дело со связью? Сколько, например, дивизия имеет радиостанций?

— Мало.

— Но ведь это значит, что при стремительном широкоманевренном наступлении могут возникнуть перебои в связи, а значит, и слабости в управлении.

После этой встречи я распорядился передать часть радиосредств из советских соединений в монгольские.

Смотр боевой готовности монгольских соединений мы начали с 7-й мотомехбригады полковника Дугэрийна Нянтайсурэна, старейшей воинской части, ведущей свою историю с 1922 года, когда был создан первый бронедивизион. Позже его преобразовали в бронеполк, который успешно участвовал в боях на Халхин-Голе, а в 1941 — в бригаду. Полковник Нянтайсурэн имел все основания гордиться своими даргами и цириками.

В бригаде насчитывалось до ста бронемашин с пушечным и пулеметным вооружением. Ей был придан также отдельный артиллерийский полк. Чтобы еще усилить ее огневую мощь, мы решили придать бригаде пулеметное и минометное подразделения.

Приятное впечатление произвела на нас четкая, слаженная работа штаба, возглавляемого майором Гончог Суру-ном. Хороший аппарат политработников был и у заместителя комбрига по политчасти полковника Содномжамца.

В бригаде мы встретили помощника начальника политуправления монгольской армии по ревсомолу полковника Цедендамба. Он доложил, что группа офицеров политического управления уже несколько дней работает в бригаде. Проведены сборы политработников и семинар секретарей партийных ячеек, партгруппы боевых подразделений укреплены членами партии и ревсомольцами за счет тыловых подразделений, подготовили агитаторов. Основной упор они делают на индивидуальную работу с каждым воином, серьезное внимание уделяют разведывательным подразделениям.