Конец королевы - [24]

— Да ты что? — возразила я. — Ради тебя я должна кататься?

— Нет, — засмеялась она. — Ей-богу, нет. Но ты обещала мне помочь, а мне как раз нужна твоя помощь, понятно?

— Ага, значит, будем сводить счеты, — заулыбалась и я. Катрин кивнула. Спрашивать, с кем, не было необходимости. Борек с самого утра принял страдальческий вид, к завтраку вышел, обмотав шею нагретым полотенцем, едва волоча ноги, выпил, поддавшись настойчивым уговорам Зузаны, чашку черного кофе без сахара и поскорее смылся обратно в постель. Я нарочно пошла за ним, дескать, если ему чего-то надо, то я, как дежурная, сделаю, но он только криво ухмыльнулся и поблагодарил за заботу, а его клуша сказала мне:

— Ты такая добрая, Мирушка. Знаешь, Борек почти все святки прохворал, и я упрекаю его за то, что он вообще сюда поехал.

Она гладила его по голове, а он выглядел так, словно жевал щавель, запивая касторкой.

— Ладно, — сказал он ей, — не пой тут Лазаря. К вечеру буду как огурчик. Иди кататься, а завтра я сам за тебя возьмусь.

Я не удержалась и напомнила Зузане, что, если Бореку что-то потребуется, например, сменить полотенце, рядышком будет Катаржина. Она приняла мою ядовитую подковырку точно овечка, которая даже не понимает, что ее ведут под нож.

— Да нет, Борек будет баиньки, правда? — И снова погладила его по головке. А я чуть язык себе не откусила, так мне хотелось крикнуть: «Да проснись же ты ради Бога, подруга! Не будь такой дурой!»

До самого обеда мы ездили вместе, и получалось у нас одинаково плохо. К счастью, от нас не отходил Гонза, учил всяким там поворотам-разворотам. Сам он ездил на лыжах мастерски, представляю, как ему было с нами тошно, тем больше я ценила его самоотверженность. Бедняга, аж до марта залез в долги, да еще и возился с нами, неумехами, пока эта сволочь Борек, зашвырнув подальше свое полотенце, развлекается с Катрин. Мысленно поклялась, что обязательно поужинаю с ним пару раз в Праге. Берт Бертом и работа работой, но могу же я себе позволить удовольствие даже в разгар туристского сезона. А перед расчетом подкину ему сотню, пускай он даже немного обидится, все равно уговорю: вот доучишься — и все мне вернешь, милая ты моя мордашка.

Алена летала туда-сюда метеором, а ее орангутанг старался не отставать. Умением он не отличался, но в отличие от нас с Зузаной спортивная жилка у него была. Тем временем Зузанка, к которой я относилась уже почти совсем хорошо, пыталась делать повороты и чаще всего падала, и от ее неохватной задницы на девственном снегу оставались глубокие ямы. Перед тем как упасть, она каждый раз взвизгивала так простодушно, что я про себя решила дать Катрин хорошую взбучку, когда вернемся в избу. Интересно, сколько раз эти двое там «свели счеты»?..

А в общем-то поездка оказалась удачной, лыжами я прямо-таки увлеклась, да и отпуск оказался настоящий рождественский. Семьдесят процентов заплатят по больничному, дорога бесплатно, Гонзу тоже можно записать в актив, Сильвестр с американцами обеспечен, чего еще желать? Погода была о'кей, снег — как в русской сказке, и домой никто не гнал. Инструкция Катаржины: «Задержи ее как минимум до обеда, смотри, чтоб она через какой-нибудь час сюда не приперлась» — оказалась легковыполнимой, так что я могла наслаждаться красотами зимы и беседой с Зузаной.

— Давно ли вы с ним ходите?.. Сильно он тебе нравится?.. Будете жениться?.. А кем вы будете после учебы?.. А по скольку человек у вас живет в комнате?..

Когда я узнала, что она живет вместе с Катаржиной, меня чуть кондрашка не хватила. Так вот, значит, как эти интеллигентки понимают дружбу, честность и порядочность. Что Катрин — гадюка, это я и раньше знала, но отбить у такой девчонки такого парня… Чтоб ее черти побрали, это уж перебор. Уж настолько-то я разбиралась в так называемых интимных делах, чтобы сообразить: стоит Бореку хотя бы разок переспать с Катрин, как на Зузанке он точно поставит крест.

После обеда мы с помощью добряка Гонзы помыли посуду, и я приступила к делу. Мы лежали на постелях — я с сигаретой, Катрин без, — говорить приходилось шепотом, чтобы ни в кухне, ни в соседней комнате нас не могли подслушать заинтересованные стороны.

— Ну что, подвели баланс? — спросила я и стряхнула пепел в пустую коробку от печеночного паштета.

— Не совсем, — уклончиво ответила Катрин. — Во всяком случае, на эти два дня — да.

— Выходит, до Сильвестра? — удивилась я.

— Примерно так.

Я приподнялась на локте и выпалила прямо в ее завлекательные, ханжески-простодушные гляделки:

— Знаешь, Катрин, не собираюсь читать мораль, но не кажется ли тебе, что ты ведешь себя с той девчонкой как стерва?

— Это еще что? — чуть не подпрыгнула она. — С какой еще девчонкой?

— Да брось ты, не втирай мне очки, — с досадой произнесла я. — Живешь с ней в одной комнате и отбиваешь у нее парня. Без стыда и без жалости.

Катрин села на постели.

— Вот что, Мируш, — раздраженно заявила она. — Терпеть не могу, когда ты суешь нос в мои дела. Раз уж толком ничего не знаешь — лучше сиди и молчи в тряпочку.

— Не волнуйся, знаю очень даже хорошо, — отрезала я. — И хочу тебя предупредить: отольются кошке мышкины слезки. Если бы ты прибрала к рукам Алениного культуриста, я бы не пикнула. И парень хоть куда, и она красотой не обижена, может с тобой потягаться. Но у такой овечки отбивать такого прохвоста…