Конец игры. Биография Роберта Фишера - [74]

Пока шли переговоры относительно места проведения матча и призового фонда, оба соперника отправились в горы готовиться к битве. Спасский укрылся на Кавказе, а Фишер обосновался в Катскиллских горах более чем в семи тысячах миль от него. «Гроссинджер», огромный гостиничный комплекс в Ферндейле, штат Нью-Йорк, расположенный в центре Борщовочного хребта — популярного вот уже более полувека среди еврейского населения Нью-Йорк-сити места проведения отпусков — стал тренировочным лагерем Бобби на четыре месяца, предшествовавшие матчу. Поскольку фишеровская Всемирная церковь Бога соблюдала ту же диету и многие из установлений шаббата, что предписывались иудейской традицией, «Гроссинджер» оказался идеальным выбором. В меню отсутствовала свинина и с захода солнца в пятницу до захода в субботу набожный человек мог блюсти религиозные установления.

В «Гроссинджере» Бобби был защищен от сторонних помех Нью-Йорка, где он находился на расстоянии 10-центового звонка от любого, кто хотел с ним поговорить; никто не мог заглянуть к нему «на огонек», разрушая концентрацию и нацеленность на работу. Отель был также известен умением приспособиться к запросам знаменитых гостей. Бобби нравилось место, он постоянно пребывал в хорошем настроении, его согревали мысли о том, насколько богаче он станет после матча. Он сберегал деньги, получаемые от продажи его книг, турнирных призов, выступлений — даже написал матери, что становится «по-настоящему обеспеченным».

На тот момент призовой фонд матча составлял 138.000 долларов — самый высокий в истории шахмат. Бобби старался не слишком задумываться о деньгах, которые вырисовывались на его горизонте. Несмотря на возраставшие суммы и признание, он писал с долей смирения, что прикладывает все усилия, чтобы «не забыть, кто он есть, и видеть перед собой вечные ценности».

Он с радостью узнал, что Регина сдала экзамены и теперь могла практиковать медицину на территории США, и Бобби надеялся, что она вернется из Европы в скором времени.

Чтобы быть готовым к тяготам предстоящего матча, Бобби тренировал свое тело, равно как и мозги, занимаясь в гимнастическом зале отеля, плавая на скорость в бассейне и играя несколько партий в теннис каждый день. Он, казалось, оккупировал теннисный корт на время своего пребывания в отеле, и, если не считать матчи с местным профи, остальных противников-непрофессионалов он обычно обыгрывал. Подача у него была элегантная и сильная, так же точно и сильно он отбивал летящие в его сторону мячи. Ожидая подачу противника, он быстро двигал ракеткой, прыгал с ноги на ногу и раскачивал корпус, всегда готовый сместиться в нужную сторону. Возвращаясь в коттедж или отправляясь в бассейн, он часто взмахивал ракеткой в направлении невидимого мяча, ровно так, как взмахивал воображаемой бейсбольной битой, когда еще мальчишкой скакал по Флэтбуш-авеню. Физические упражнения позволяли ему находиться в отличной форме. Матери он написал: — «чувствую себя по-настоящему отлично», и все ему говорят, что выглядит он превосходно.

Только после нескольких часов физических упражнений он садился за доску. По вечерам, в состоянии спокойных размышлений, он начинал кропотливое изучение партий Спасского. Анализ под «микроскопом» часто продолжался до рассвета. Справочником, к которому он обращался чаще всего, служила книга, которую журналисты тут же окрестили «Большой Красной Книгой» — номер 27 из великолепной серии «Всемирная история шахмат», — содержавшей 355 партий Спасского в удобном формате, где через каждые пять ходов следовала диаграмма. Бобби никогда не упускал эту книгу из поля зрения и повсюду носил с собой. В ней содержались его собственные замечания о партиях Спасского с комментариями и вопросительными знаками, означающими слабые ходы, и восклицательными, означающими сильные. В качестве домашнего развлечения часто исполнялся один трюк: Бобби просил кого-нибудь выбрать из книги партию наугад, сказать, с кем и где играл Спасский, а он диктовал партию ход за ходом от начала до конца. Он запомнил более чем 14 тысяч ходов!

Хотя Бобби написал матери, что «потихоньку готовится» к матчу, на самом деле он отдавал подготовке по двенадцать часов в день и семь дней в неделю, обдумывая, какие дебюты он будет применять и какие позиции Спасскому не по душе. Настроение его улучшилось после того, как он переиграл партии Спасского из недавно завершившегося в Москве мемориала Алехина. Он сказал одному интервьюеру: — «Партии ужасны. Он стоял на проигрыш в половине из них, он играл из рук вон плохо».

Если Спасскому помогала армия, хотя и небольшая, помощников, то Фишер, в основном, трудился в одиночку. Британский шахматист Роббер Вейд снабдил Бобби детальным анализом применяемых Спасским дебютов, занесенным в два блокнота с отрывными листами; один помеченный «Спасский: белые», другой — «Спасский: черные». В остальном Бобби опирался на собственные силы. Для прессы он излучал уверенность. «Я не волнуюсь», — заявил он. И добавил в стиле Мохаммеда Али реплику, явно предназначенную для цитирования: — «Шансы двадцать к одному [что я выиграю]».