Конец «Гончих псов» - [119]

2

На Пенемюнде опустился душный августовский вечер. Полная луна расстелила серебристую дорожку на гладь Балтики. В накуренном зале офицерского клуба было более душно, чем на улице, но, соблюдая правила светомаскировки, пришлось окна наглухо закрыть плотными шторами.

Генерал Дорнбергер и главный конструктор Вернер фон Браун в этот вечер чествовали пожаловавшую к ним с визитом известную летчицу-рекордсменку Ганну Рейч, жену генерал-полковника авиации фон Грейма.

Виновнице торжества — «стопятидесятипроцептной нацистке» с золотым партийным значком в петлице темно-синего костюма — было жарко. «Зря не надела открытое платье», — думала она, вытирая лицо влажным платком. После нескольких рюмок коньяка она совсем распарилась. Пот, катившийся градом, грозил смыть остатки косметики. А главное, что чувствовала и сама Ганна, перебивая запах французских духов, от нее начало нести едким потом. Не выпуская из рук сигареты и, окутавшись табачным дымом, она мечтала о той минуте, когда, покончив с официальной частью, сможет принять ванну.

Разошлись около двенадцати. Пожелав доброй ночи «славной дочери рейха», Дорнбергер откланялся фон Брауну и другим приглашенным. Генерал неторопливо шел по аллее. Асфальт освещали пятна лунного света, проникавшего сквозь кроны лип. Он наслаждался тишиной и свежестью ночи, пытаясь не думать о завтрашних заботах. Гитлер настойчиво требовал форсировать окончание пусковых испытаний ракеты «Фау-2», а эта капризная бестия, не считаясь с желаниями фюрера, преподносила им сюрприз за сюрпризом. Не успевали устранить одну неполадку, как в сложных системах баллистической ракеты обнаруживался новый дефект. Были случаи, когда вместо намеченной цели «Фау-2» «летела в сторону Швеции или «Генерал-губернаторства».

Дорнбергер уже подходил к своей квартире, когда услышал тяжелый гул и отдаленные взрывы, которые накатывались и приближались. Ударной волной с него сорвало фуражку. Посыпались стекла из окон домов научно-технического персонала. С опозданием взвыла сирена, оповещая о воздушной тревоге. Генерал мельком взглянул вверх, увидел, как, затеняя луну, по небу ползут десятки силуэтов четырехмоторных бомбардировщиков. Забыв о фуражке, Дорнбергер резво метнулся в сторону ближайшего убежища.

3

Накануне проведения операции «Гидра» Гаррис поставил перед экипажами шестисот бомбардировщиков задачу: уничтожение ракетного центра.

Как обычно, первыми через Пенемюнде промчались скоростные «следопыты» — «москито». Их фюзеляжи и плоскости, изготовленные из облагороженной древесины, давали слабые отметки на индикаторах обзора радиолокационных станций и легко терялись операторами на фоне помех.

Операторы, чертыхаясь, называли «москито» «летающими мебельными фабриками». Еще не долетев до острова Узедом, где был расположен центр Пенемюнде, они сбросили фольгу над Данией. Поглядев с высоты на остров, залитый лунным сиянием, летчики передали кодированное сообщение, что условия для работы идеальные. Выполнив основную задачу по доразведке объекта удара, «москито» прошли на Берлин, чтобы ввести в заблуждение командование ПВО. В первом часу ночи «москито» из демонстративной группы зажег над столицей рейха первую «рождественскую елку».

4

В этот день по заводу шарикоподшипников в Швейнфурте нанесли удар «летающие крепости». Командование ПВО, ожидая повторного удара в темное время суток, стянуло сюда авиагруппы ночных истребителей из Рура, Голландии и Бельгии. С целью большего наращивания усилий ночников было решено привлечь к отражению налета и 55 дневных истребителей «Фокке-Вульф-190».

Карл фон Риттен взлетел со своим ведомым в час ночи. Выйдя в заданный район перехвата, он не обнаружил противника и был перенацелен в район Берлина. Над столицей метались сотни прожекторных лучей. В воздухе и эфире творилось что-то непонятное. Такой бедлам Карл наблюдал впервые за всю войну. Сотни ночных истребителей, перемешавшись с дневными, носились на всех эшелонах беспорядочными курсами, пытаясь отыскать противника.

Первыми сражение начали «дневники». Десятки огненных трасс перечертили небо. «Фокке-вульфы» лупили из всех стволов по «мессершмиттам», которых они приняли за «москито». «Мессершмитты» не остались в долгу. Они обстреляли атаковавших «фокке-вульфов», приняв их за тупоносые «тандерболты». Неразберихи добавили зенитчики: не выдержав, они открыли шквальный огонь. Истребителей спасло то, что зенитчикам запрещалось стрелять по высотам более шести тысяч метров. Истребители барражировали выше. Карл знал, что освещенные прожекторами цели можно обнаружить, только летя с принижением. На его высоте противника не было. Вероятно, «ланкастеры» шли ниже — там, где бушевал зенитный огонь. Карл помнил о запрете на снижение ниже шести тысяч метров. Менее опытные пилоты, жаждущие славы, пошли на риск и попали под огонь своих батарей.

Зенитчики, ведя лихорадочный огонь, не обращали внимания ни на чередование длинных и коротких миганий бортовыми огнями, ни на желтые ракеты, означающие «Я свой».

Фельдмаршал Мильх, оставшийся в эту ночь за Геринга, убывшего в прусское имение Растенбург, дозвонился до рейхсминистра и в ставку Гитлера с просьбой о прекращении зенитного огня. Однако ни Геринг, ни находящийся в «Волчьем логове» начальник штаба ВВС генерал-полковник Ешоннек, ни руководство командования вермахта, не зная истинного положения дел, не решились отдать такое распоряжение.