«Кондор» оставляет следы - [43]

Трагическое событие, которому посвящена настоящая глава, — убийство архиепископа Оскара Арнульфо Ромеро имело место 24 марта 1980 г. Незадолго до этого, в середине месяца, началась всеобщая забастовка, в ходе которой окрестности столицы и ряд городов и поселков стали ареной яростных боев партизан с солдатами и полицейскими. Против крестьян, поддерживающих повстанцев, власти санкционировали применение химического оружия и напалма. Университетский городок, охваченный волнениями, подвергся обстрелу, в результате которого погибли 15 студентов. Компартия в специальном заявлении осудила эти репрессии.

Такова была прелюдия выстрела, сразившего человека, которого называли «голосом, тех, кто голоса лишен». Ведь в Сальвадоре, где хунта норовит заткнуть рот любому инакомыслящему, у главы местной католической церкви было больше, чем у кого-либо, возможностей говорить властям правду в глаза, и он использовал эти возможности, обличая с амвона репрессии, нарушения прав человека, а также помощь Соединенных Штатов местным правителям. Он вновь и вновь повторял, что причина народных волнений коренится в социальной несправедливости, — кому-кому, а ему, сыну бедного телеграфиста из маленького городка Барриос, это было хорошо понятно.

Здесь, видимо, нужно сделать небольшое отступление и напомнить читателям о таком явлении, как «мятежная церковь Латинской Америки». В Западном полушарии клерикализм долгие годы был — да остается и поныне — главной идейной опорой буржуазно-помещичьей олигархии. Однако в последние годы под влиянием роста освободительного движения народов континента в недрах католицизма зародились отдельные прогрессивные течения, которые и принято называть «мятежной церковью». «Подъем борьбы против эксплуатации и нищеты широких масс, против империалистического гнета приводит к тому, что на прогрессивные чаяния откликается и передовая часть религиозных кругов», — отмечается в документе международного Совещания коммунистических и рабочих партий 1969 г.{30}

Архиепископ Оскар Арнульфо Ромеро — типичный представитель «мятежной церкви», «больная совесть Сальвадора», как его еще называли. Он не раз говорил властям: «Земля, политая кровью, не приносит плодов». Он не раз говорил богачам: «Снимите кольца с пальцев — иначе потеряете всю руку».

В феврале, за месяц до описываемых событий, «Болетин интернасьональ», издаваемый одной из оппозиционных организаций Сальвадора, писал о Ромеро, что его обличения преступлений хунты, жертвами которых является народ, контрастируют с позицией других иерархов сальвадорской церкви.

А в апреле, через две недели после описываемых событий, испанский журнал «Калье» напишет о Ромеро:

«Католическая иерархия оставила его в одиночестве. Консервативная сальвадорская церковь осторожно держалась на расстоянии от своего пастыря, не следуя за ним, но и не критикуя открыто, что было бы рискованно в обстановке, когда архиепископу внимала массовая народная аудитория. Нунций Эманеле Джерада ни разу не поощрил его хотя бы словом. А высший клир больше беспокоили, похоже, идеи прелата, чем обличаемые им несправедливости».

Но вернемся в двадцать четвертое марта 1980 г.

Место действия — северо-западная окраина Сан-Сальвадора, район, или, как говорят столичные жители, «колония» Мирамонте, где с некоторых пор монсеньор Ромеро обитал в более чем скромных апартаментах при госпитале раковых больных. Церковный сановник сменил свой дворец, расположенный в центре города, на эти апартаменты из соображений безопасности: в больнице всегда многолюдно, в отличие от пустынных архиепископских покоев. А у Ромеро, как мы увидим далее, были основания опасаться за свою жизнь.

В тот вечер прелат служил мессу в госпитальной часовне Святого провидения. Часовня небольшая, выглядящая вполне современно: под сводчатым потолком — простая люстра, рядами вытянулись деревянные скамьи, вдоль стен вазы с цветами, никаких статуй святых, лишь распятие над скромным алтарем. Глава сальвадорской церкви был в белой сутане. За стеклами очков в простой оправе — добрые глаза. Лицо выразительное, с чуть выпирающим вперед энергичным подбородком.

Месса была посвящена памяти одной общественной деятельницы, и это дало прелату повод коснуться в своей проповеди вопроса о борьбе за лучшее, более справедливое общество. Говоря о необходимости «дать народу справедливость и мир», Оскар Арнульфо Ромеро поднял вверх дароносицу, молящиеся, как это полагается в такой момент, опустили глаза, и тут убийца, стоявший в дверях часовни, неожиданным и метким выстрелом сразил прогрессивного священнослужителя. На улице преступника ожидала машина.

Пуля прошла рядом с сердцем, застряла в левом легком. Архиепископ упал. В сторону отлетели очки. Крик ужаса пронесся в толпе вскочивших с мест прихожан.

Люди бросились к раненому. Подняли его. Понесли к выходу.

Кто-то остановил проезжавший мимо часовни пикап. Вызывать машину «скорой помощи» некогда. Дорога была каждая минута. Прелат потерял сознание, но еще дышал.

Откинули заднюю дверцу пикапа и положили монсеньора Ромеро прямо на железное днище.

По дороге в больницу он скончался.