Концессия на крыше мира - [2]

Через час дневные выпуски печатных и радиогазет уже приводили отчеты о только что закончившемся заседании ВСНХ.

Вопросу о концессии на Памире уделялось мало внимания.

Особого мнения держались дальневосточные и тибетские газеты.

Лхасское «Красное знамя» в статье «Концессия на крыше мира» приводило такие доводы:

«Памир присоединился к Тибетскому ССР лишь четыре года тому назад. Слабое финансовое положение ТССР не дает возможности в ближайшие десять-пятнадцать лет улучшить благосостояние таджиков и ягнобов, жителей Памира. Рассчитывать же на ассигнования центра пока не приходится. Тибет слишком хорошо знает, какие капитальные работы и, главное, расходы придется выдержать в ближайшие годы общесоюзному бюджету».

Статья заканчивалась так:

«При помощи же концессии Мак-Кертика мы улучшим положение туземного населения да увеличим и обогатим народное хозяйство Евразии и науку новыми ценными вкладами».

Вечерние выпуски газет сообщали:

«Получено извещение, что заседание президиума ЦИК Евразии по вопросу о концессии на Памире состоится через два дня, 19 января 1945 года».

II МАК-КЕРТИК НЕДОВОЛЕН

— Вопрос решен. Я готов на какие угодно жертвы.

— Ваша задача проста и ясна. Вы займете разговором директора Института и докажете ему, что теория Эйнштейна вовсе не имеет той практической ценности, которую приписывают ей сотрудники Белабедской сейсмографической станции. Мои формулы вам достаточно хорошо известны, надеюсь?

— Да! Но…

— Опять ваше «но»!..

— Профессор! Вы меня не переубедите. Эйнштейн прав. И тысячу раз прав. Я никогда не соглашусь признать ваши исчисления правильными.

— Мистер Дунбей! Разрешите вам напомнить, что ваше, хотя бы и мнимое, согласие нам необходимо. Речь идет о существовании Североамериканских Соединенных Штатов. Насколько я знаю, в ваших жилах течет ничем не запятнанная кровь американца. Это обязывает вас. Ха-ха! Непонятный и неожиданный отказ этих красных правителей разбил все наши планы. Нам придется все начинать сначала и, конечно, по-новому. Помните, мистер Дунбей, что единственное пока известное и вообще возможное, по моим расчетам, месторождение теллита находится на территории Евразии.

— Хорошо, мистер Мак-Кертик. Я… согласен. Но… ведь ваши исчисления ошибочны…

— Мистер Дунбей, это покажет будущее. С помощью теллита мы разгадаем не только эту проблему. Впрочем…

— Мотор подан, — прервал разговор вошедший в комнату молодой китаец Ху.

— Мистер Дунбей, в дорогу!

— В дорогу!

Мак-Кертик и Дунбей поднялись на посадочную площадку, устроенную на двадцать четвертом этаже небоскреба.

— Папа, возьми меня с собой! Ты только недавно вернулся. Мне так страшно без тебя. Эти десять лет, которые ты провел там, на крыше мира, совсем испортили тебя. Правда, мистер Дунбей, папа должен взять меня с собой?

Эди, дочь Мак-Кертика, была уверена, что Дунбей с большим удовольствием поддержит ее. Но она ошиблась. Дунбей слишком хорошо знал, что авиетка, которая была готова к отъезду, рассчитана ровно на три человека, считая и пилота.

Мак-Кертик не заметил смущения Дунбея и, не дожидаясь его ответа, категорически отказал Эди.

— Папа, мистер Дунбей! Вы ведь обещали мне, что я поеду с вами в страну советов… — Эди приуныла. — Я должна повидать Памир. Я должна повидать Москву. Я должна! А вы хотите меня оставить снова за бортом… — ее голос звучал капризно и настойчиво.

Дунбей задумался.

Эди была дорога Дунбею уже давно. И сейчас он снова обдумал свое отношение к Мак-Кертику и к Эди.

Что связывало его с Мак-Кертиком? Научная деятельность? Нет, и опять нет. Ведь уже два года, как они безоговорочно разошлись в оценке основных вопросов мироздания. Мак-Кертик был закоренелым консерватором. Дунбей — дерзателем. И это — во всем. Если бы не Эди…

— Эди, я обещаю вам, что в следующий раз мы отправимся вместе. Мы вернемся через несколько дней.

— Хорошо, мистер Дунбей. Я жду.

Мак-Кертик привычными движениями руки уже настраивал громкоговоритель, устроенный в центре кабины. Ху в последний раз проверил мотор.

Дунбей едва успел прошептать Эди на прощанье, что он счастлив слышать о ее желании посетить Евразию.

Через две минуты авиетка бесшумно отделилась от посадочной площадки и, поднявшись на высоту в тысячу метров, помчалась к Великому океану.

Авиетка, сконструированная Дунбеем, работала безукоризненно.

Через восемь часов двадцать минут Мак-Кертик, Дунбей и Ху уже стояли на площадке Института имени Рыкова. Встреченные в пути воздушные разведки Евразии, удостоверившись, что въезд авиетки разрешен, беспрепятственно пропустили ее на территорию Евразии.

Мак-Кертик не мог отказать себе в удовольствии сделать двадцатипятиминутный крюк для того, чтобы бросить хотя <бы> взгляд на «крышу мира» — Памир, куда его неудержимо влекло.

Руководители Института имени Рыкова, Терехов и Сабо, с нетерпением ждали американских гостей.

Изыскания Мак-Кертика, оставленный им в Институте теллит — произвели переворот в науке. Дунбей же был известен в Евразии, как один из тех многочисленных крупных научных деятелей, которые стояли гораздо ближе к новому, нежели к старому — капиталистическому строю.

Терехов, приветствуя прибывших, не удержался — и сразу же сообщил Мак-Кертику поразительную новость: