Концерт по заявкам - [32]
— А годы идут все равно, — возразила я.
Он кивнул:
— Что есть, то есть. Идут, да не только идут, а бегут, будь они неладны…
Официант принес завтрак, расставил тарелки на столе, кофейник, чашки, молоко, пожелал нам приятного аппетита и удалился. И мы опять остались одни.
— Я понимаю, — начал Игорь. — Ты хочешь знать, как я жил все эти годы…
— Не скрою, хотелось бы знать, — сказала я.
— Я служу в Московском областном театре, сперва был в другом театре, более престижном, но там не сумел ужиться с главрежем и вот уже лет семь в этом театре.
— Доволен?
Он неопределенно пожал плечами:
— Кто знает. Иногда вроде бы ничего, а иногда кажется, убежать бы на край света от всего этого, от репетиций, интриг, подковырок, подкопов, сплетен, от жены, от забот…
Он замолчал. Я не прерывала его молчания.
— Понимаешь ли, дружик…
Он поймал мой взгляд, засмеялся, как мне показалось, несколько притворно. Впрочем, ему, актеру, привычно было притворно смеяться, как и притворно скорбеть.
— Прости, не буду, только не сердись. Так вот, я хочу сказать абсолютно откровенно, что все оказалось совсем не так. Я всю жизнь несчастлив с нею…
Я нахмурилась. К чему теперь все эти излияния?
Он схватил меня за руку:
— Постой, я хочу, чтобы ты выслушала меня, просто выслушала, ну что тебе стоит?
— Хорошо, — сухо сказала я. — Говори.
— Всю жизнь я несчастлив с нею, — повторил Игорь. — И я это понял очень скоро, вот тогда, когда ходил под окнами, все хотел тебя встретить; нет, ты не думай, мне решительно не в чем упрекнуть ее. У нее был всегда ровный характер, она умела управлять своими чувствами, этого у нее не отнимешь…
Каждое его слово камнем падало на меня, он знал, что я никогда не умела управлять своими чувствами, характер мой никак нельзя было назвать ровным. А он, может быть, понимая, о чем я думаю, все-таки продолжал говорить дальше:
— Одним словом, это была и есть натура достойная во всех отношениях, главное, очень какая-то правильная, без сучка и задоринки. И, несмотря ни на что, я был чудовищно несчастлив с нею. Вообрази себе только: у женщины нет ни одного-единственного недостатка. Хоть целый день ищи — не отыщешь: и умна, и добра, и терпелива, и выдержанна, и хозяйственна, и любит меня, ну чего еще можно желать?
И опять его слова, одно за другим, как бы целились мне в самое сердце.
Разве я не была предана ему? Или не любила его?
Согласна, я не была хозяйственной, и выдержки у меня тоже не хватало, и терпения, самого обычного, нормального, присущего огромному количеству женщин, тоже не было. И я не была экономной, не умела рассчитывать наши небольшие деньги, растянуть их так, чтобы подольше хватило. И еще множество других недостатков можно было насчитать у меня, но я любила его. Любила так, как, не сомневаюсь, никто никогда его любить не будет.
— У нее не было ничего такого, к чему можно было бы придраться, — продолжал Игорь. — Это, если хочешь, ужасно! До того ужасно, что я тебе передать не могу…
— Перестань, — сказала я. — Начал уже малость выкаблучиваться…
Он отодвинул от себя чашку с остывшим кофе.
— Клянусь тебе, нет! Я тебе не солгал ни одного слова, веришь?
Глаза его смотрели на меня с той покоряющей убежденностью, которую я хорошо помнила до сих пор и которой никогда не могла противиться.
— Ладно, верю, — сказала я.
Он удовлетворенно вздохнул.
— То-то же, верь мне, девочка…
Я усмехнулась.
— Чего ты смеешься?
— Седая уже девочка, довольно-таки старенькая…
— Ладно, — сказал он. — Не будем спорить. Слушай дальше. Идет?
— Хорошо, — ответила я.
— Веришь, мне до смерти хотелось вывести ее из себя, вздрючить, чтобы она перестала владеть собой, чтобы перестала быть безупречной…
— Тебе удалось хотя бы раз вывести ее из себя?
— Пожалуй, да. И не один раз…
Мы с ним ссорились преотчаянно. Взрывались почти одновременно, вспыхивали, словно подожженная спичкой солома, политая бензином. Орали друг на друга, одинаково бледнея от ярости, волнения, гнева. И потом, наоравшись, внезапно затихали. И не помнили зла.
И мирились очень быстро.
Иногда я, чаще он подходили друг к другу, протягивали один другому мизинец: так когда-то мы мирились в школе.
— Мир?
— Мир.
— Да будет так!
И все кончалось смехом. И снова мир до первой ссоры. И — снова ссора, которая неминуемо кончится миром…
…— Я вел себя с нею преотвратительно, — снова начал Игорь. — Подчас я ненавидел сам себя за свое хамство, за грубость, я запросто кидал ей в лицо оскорбительные жуткие слова…
— А она что же? — не выдержала я.
— Она всегда оставалась сама собой, то есть ровной, спокойной, терпимо относилась ко всем моим безобразным выходкам. Иногда мне казалось, что она поступает так терпимо и всепрощающе со мной лишь потому, что хочет, чтобы я чувствовал себя по отношению к ней обязанным. Дескать, вот ты какой, грубиян, походя обижаешь меня, а я тебя прощаю. Я все стерплю и прощу.
— Не понимаю, почему это так бесило тебя? — спросила я.
Рот его скривился в усмешке.
— Думаешь, я знаю? Может быть, я не смогу тебе вразумительно объяснить все как есть, но бесило это меня несусветно. Я ее просто не мог видеть из-за этого…
— Напрасно, — сказала я. — А мне кажется, что она в общем вполне достойно себя вела…
Повести и рассказы Л. Уваровой посвящены жизни и труду советских людей, их взаимоотношениям, сложным психологическим конфликтам.
Рассказы о наших современниках. Авторское внимание привлекают детские и юношеские судьбы и характеры, морально-этические проблемы.
В НОМЕРЕ:ПРОЗАЛюдмила УВАРОВА. Переменная облачность. Повесть.Геннадий МИХАСЕНКО. Милый Эп. Повесть. Окончание.ПОЭЗИЯПабло НЕРУДА. Возвращаясь. Посол. Все. Подождем. Здесь. Приехали несколько аргентинцев. Перевод с испанского Льва Осповата.Сергей БАРУЗДИН. Моим друзьям. «…А мы живем…». «Есть у нас в Переделкине деревце…». «В Порт-Саиде все спокойно…». «Бегите суеты, бегите суеты!..». «Как порою жизнь обернется!..»Абдулла АРИПОВ. Аист. Ответ. Перевод с узбекского А. ГлейзерДмитрий СУХАРЕВ. «Каждому положен свой Державин…». Шутливая песенка. Ночные чтения.
В новую книгу Людмилы Уваровой вошли повести «Звездный час», «Притча о правде», «Сегодня, завтра и вчера», «Мисс Уланский переулок», «Поздняя встреча». Произведения Л. Уваровой населены людьми нелегкой судьбы, прошедшими сложный жизненный путь. Они показаны такими, каковы в жизни, со своими слабостями и достоинствами, каждый со своим характером.
Их было пятеро, пять различных характеров, пять друзей, чья дружба, начавшись в школе, продолжала потом жить долгие годы. И вот они выросли, бывшие романтики, мечтатели, выдумщики. И настоящая, большая жизнь раскрылась перед ними, и по-разному сложились их судьбы. В этой небольшой повести автор стремится передать характер поколения, тех самых юношей и девушек, которые в годы Великой Отечественной войны прямо со школьной скамьи влились в ряды Советской Армии и защищали свою Родину от фашистских захватчиков.
22 июня 1941 года немецко-фашистские захватчики напали на нашу страну. Началась Великая Отечественная война. Весь советский народ встал на защиту своей Родины. Осенью 1941 года врагам удалось подойти почти к самой Москве. Немецкие самолёты прорывались к городу и сбрасывали на дома бомбы. Москва стала прифронтовым городом. Тысячи москвичей строили заградительные сооружения, рыли траншеи, дежурили на крышах домов — гасили зажигательные бомбы. На подступах к Москве шли ожесточённые бои. В октябре советские войска остановили наступление немецко-фашистских войск, а в декабре — перешли в наступление и отбросили врага далеко от Москвы. Это был первый решительный шаг к Победе. Но жизнь в городе продолжала быть суровой и напряжённой и подчинялась одному требованию: «Всё для фронта, всё для победы!» В Москве оставалось много детей, которые наравне со взрослыми по мере сил старались помочь фронту, нашим бойцам. Об одной такой девочке рассказывается в этой книжке.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Сборник произведений Г. Гора, написанных в 30-х и 70-х годах.Ленинград: Советский писатель, 1978 г.
Валентин Петрович Катаев (1897—1986) – русский советский писатель, драматург, поэт. Признанный классик современной отечественной литературы. В его писательском багаже произведения самых различных жанров – от прекрасных и мудрых детских сказок до мемуаров и литературоведческих статей. Особенную популярность среди российских читателей завоевали произведения В. П. Катаева для детей. Написанная в годы войны повесть «Сын полка» получила Сталинскую премию. Многие его произведения были экранизированы и стали классикой отечественного киноискусства.
Книга писателя-сибиряка Льва Черепанова рассказывает об одном экспериментальном рейсе рыболовецкого экипажа от Находки до прибрежий Аляски.Роман привлекает жизненно правдивым материалом, остротой поставленных проблем.
В книгу известного грузинского писателя Арчила Сулакаури вошли цикл «Чугуретские рассказы» и роман «Белый конь». В рассказах автор повествует об одном из колоритнейших уголков Тбилиси, Чугурети, о людях этого уголка, о взаимосвязях традиционного и нового в их жизни.
Сергей Федорович Буданцев (1896—1940) — известный русский советский писатель, творчество которого высоко оценивал М. Горький. Участник революционных событий и гражданской войны, Буданцев стал известен благодаря роману «Мятеж» (позднее названному «Командарм»), посвященному эсеровскому мятежу в Астрахани. Вслед за этим выходит роман «Саранча» — о выборе пути агрономом-энтомологом, поставленным перед необходимостью определить: с кем ты? Со стяжателями, грабящими народное добро, а значит — с врагами Советской власти, или с большевиком Эффендиевым, разоблачившим шайку скрытых врагов, свивших гнездо на пограничном хлопкоочистительном пункте.Произведения Буданцева написаны в реалистической манере, автор ярко живописует детали быта, крупным планом изображая события революции и гражданской войны, социалистического строительства.