Концерт для скрипки со смертью - [86]

– Как она реагировала, когда вы назвали цену?

– Кто сейчас вспомнит? – пожал плечами Саломан. – Некоторые радуются, некоторые огорчаются. Нет, не помню.

– Но ее-то вы помните!

– Она была молодая хорошенькая женщина с ценной скрипкой.

– Насколько ценной? Сколько вы ей дали за нее?

Саломан опять уткнулся в книгу, хотя должен был видеть цифру раньше и помнить ее.

– Триста тысяч фунтов.

– А за смычки?

– Сто тысяч за оба.

– И потом вы продали их с прибылью?

– Естественно. Это и есть мой бизнес.

– А она никогда не приносила вам скрипку Страдивари? – Атертон поглядел прямо в глаза Саломану. Неужели в них что-то мелькнуло? Или ему показалось? Он не был уверен.

– Нет.

– Вы уверены?

– Я уверен.

– Вы не спрашивали, откуда у нее Гварнери и смычки?

– Нет.

– Вы не поинтересовались? Вам не нужно было подтверждения на ее право владения?

Теперь Саломан укоризненно вздохнул.

– Люди владеют какими-то вещами. Почему они должны доказывать свое право на них? Возможно, это фамильные ценности. Скрипка – это вам не часы «Роллекс», дорогой мой молодой человек1. Полиция дает мне списки украденных музыкальных инструментов, и я всегда с ними сверяюсь, всегда – и в том случае тоже. А чего нет в списках, то я могу свободно покупать и продавать, разве не так?

Он сочувственно склонил голову, разглядывая Атертона, который отлично понимал, что над ним посмеялись. Коричневые пальцы, вцепившиеся в край прилавка, казалось, тоже ехидно ухмылялись. У тебя ничего на нас нет, приговаривали они. Что, съел? Руки коротки!

– Вы оказали очень большую помощь, – наконец проговорил Атертон.

– Всегда счастлив помочь полиции.

– Еще одно – не могли бы вы одолжить мне эти книги на время?

– Мой бизнес нуждается в них ежедневно, – запротестовал Саломан, впрочем, без особого нажима.

– Я верну их вам завтра. Уверен, один день вы сможете обойтись без них.

Саломан склонил голову на другой бок в знак согласия и толкнул к нему книги через прилавок, но коричневые пальцы держались за корешки до последней секунды.

– Очень вам благодарен. – И Атертон направился к двери, чувствуя странное нежелание оставлять Саломана у себя за спиной.

Когда он выбрался наружу, Бонд-Стрит показалась ему светлой и оживленной как никогда раньше. Теперь до конца дня ему надо было покопаться в этих чертовых книгах и отыскать хоть что-нибудь для зацепки, но что бы он ни нашел, это будет не доказательство, а в лучшем случае лишь повод для новых предположений – в этом он был уверен. Саломан – стреляная птица, это было совершенно ясно. Он даже избежал ошибки, отрицая знакомство с Анн-Мари, и именно это окончательно убедило Атертона в том, что он только что имел дело с тертым калачом.

Глава 14 Кого Боги хотят погубить, тому они дают богатство

Менеджером по кадрам Бирмингемского муниципального оркестра – та должность, которую музыканты на своем жаргоне называют сводней, как уже знал Слайдер – была крепкая, красивая женщина с рыжими, как у лисы, волосами, румяными щеками и прозрачно-серыми острыми глазами по имени Рут Чизхолм. Она дала Слайдеру тот самый ответ, который он со все большей уверенностью ожидал получить по поводу Анн-Мари Остин от любого, кого он о ней спрашивал.

– Не могу сказать, чтобы я хорошо ее знала. И не думаю, чтобы кто-нибудь ее хорошо знал. Она, как бы вам сказать, была вся в себе и для себя. Фактически... – она заколебалась на секунду, – ... я не думаю, что ее любили коллеги.

– Почему так? – спросила Норма.

– Ну, начать хотя бы с того, что о ней говорили, будто она попала к нам с некоторым нарушением обычного порядка приема – кто-то поговорил с высоким начальством, чтобы ее взяли без препятствий. Не знаю, правда это или нет, но она не проходила обязательного прослушивания, что очень важно для скрипача, и из-за этого многие отвернули от нее нос. – Она неожиданно улыбнулась. – Музыканты – смешной народ, знаете. Сами цепляются за любой шанс пристроить своих друзей, но когда это делает кто-то другой, они готовы сожрать его, как пираньи. В теории им должны нравиться люди, которые продвигаются только благодаря своим способностям, но на деле так не бывает, и они ведь это хорошо знают.

– Так она не была хороша в своем деле? – уточнила Норма.

– О, она была хорошей скрипачкой, с этим все в порядке, более того, она хорошо играла именно в группе – а это достаточно редкая способность. Нынче все хотят быть солистами, а это не даст ничего хорошего, когда шестнадцать человек звучат, как один. Анн-Мари как раз вписывалась в ансамбль – в музыкальном смысле, я имею ввиду.

– Но не в социальном?

– Ну... я приведу вам пример. У нее была квартира в центре города, и это могло бы сделать ее весьма популярной. Иногда людям хочется зайти к кому-нибудь поблизости в промежутках между репетицией и концертом. Но она никогда и никого не приглашала к себе. Это – одна из тех вещей, которые люди говорили о ней. Что она, видимо, прижимистая. И еще высокомерная.

– Она была богата?

– Кто, музыкант? Вы смеетесь!

– А я думал, что она из богатой семьи.

Рут покачала головой в знак того, что ничего об этом не знает.

– Вам известно что-нибудь о ее близких друзьях? – задала Норма следующий вопрос. – С кем она встречалась?