Концерт для скрипки со смертью - [7]

За исключением Эдипуса, он любил, вероятно, одного только Слайдера. Конечно, отношения между ними были наиболее важными и продолжительными в его взрослой жизни, и в каком-то плане это даже походило на семью. Они проводили очень много времени в компании друг друга и должны были работать вместе и вместе добиваться успешного результата этой работы. Атертон знал о себе, что он немножко не на своем месте в полиции – свисток без свиста. Он думал о себе, как о человеке, который может и должен сделать карьеру, как об энергичном и предприимчивом человеке, который должен быстро продвигаться, но сознавал, что его интеллектуальная любознательность работает против него самого. Он был чересчур начитан, слишком интересовался правдой ради самой правды, слишком мало склонен был подстраивать усилия под достижение тех результатов, которые были нужны или вероятны для успешной карьеры. Он никогда не был достаточно подготовлен к тому, чтобы занимать ведущее положение – он «оставлял необлизанным то, что должен был облизать», и в нем не хватало изящества и грации, столь присущих людям из высших слоев.

В этом аспекте он и Слайдер были схожи, но по разным причинам: Слайдер был упорным, старательным и усердным потому, что это просто было заложено в его натуре – он вовсе не был этаким «интеллектуальным орешком». Но Атертон не просто признавал Слайдера отличным полицейским и хорошим человеком, он любил его и был даже привязан к нему; и он ощущал, что Слайдер, который был замкнутым человеком и нелегко заводил дружбу, в каком-то смысле зависит от него, от его суждений и его привязанности. Это были очень хорошие взаимоотношения, и работалось им хорошо, и, если бы не Айрин, думал Атертон, они могли бы сблизиться еще больше.

Айрин не любила Атертона за то, что он, по ее мнению, отбирал у ее мужа то время, которое Слайдер должен был проводить с ней. Он был уверен, что она смутно подозревает, будто именно он отвлекает ее Билла от дома и задерживает допоздна на каких-то диких оргиях. Один Бог знает, что бы он сделал на самом деле, если б ему представился случай! Сам факт, что Слайдер мог жениться на такой женщине, как Айрин, был очень значительным аргументом не в пользу Слайдера, и Атертон, порой с трудом, старался это не замечать. Это также означало, что их взаимоотношения ограничивались только службой, что было, а может, и не было, хорошо.

Слайдер, ощутив на себе взгляд Атертона, поднял глаза. Слайдер был человек невысокого роста, с открытым и честным лицом, голубыми глазами и густыми мягкими плохо причесанными каштановыми волосами. Джейн Остин, – чьим почитателем среди прочих считал себя и Атертон, – могла бы написать, что Слайдер имел мягкое выражение. Атертон думал, что это потому, что лицо Слайдера было просто зеркалом его характера. Это, кстати, было одной из причин, по которым он любил Слайдера. В этом темном и запутанном мире было хорошо знать человека, который был именно тем, чем казался: скромный, порядочный, честный и трудолюбивый человек, может быть, даже излишне добросовестный. Легкая нахмуренность Слайдера была внешним признаком его желания лично скомпенсировать все неприятности этого мира. Атертон иногда ощущал желание защитить его, но иногда ощущал и раздражение: у него было чувство, что человек, столь мало удивлявшийся безнравственности окружающих, не должен был бы в такой степени быть озабоченным ею.

– В чем дело, шеф? – осведомился Атертон. – Вы выглядите каким-то затравленным.

– Просто не могу перестать думать об этой девушке. Все время вижу ее перед собой.

– Вы и раньше видели мертвых. По крайней мере, эта хоть не была изуродована.

– Во всем этом есть какое-то несоответствие, – неохотно ответил Слайдер. Он понимал, что на самом деле не знает, какие сомнения его тревожат. – Такая девушка – и в таком месте. Почему кому-то пришло в голову убить ее именно в этом месте?

– Мы пока не знаем, было ли это убийством, – парировал Атертон.

– Едва ли она могла прийти и подняться в квартиру совершенно голая так, чтобы ее никто при этом не увидел, – заметил Слайдер.

Атертон кивнул в сторону горы листов с показаниями, которые просматривал его шеф.

– И все же, видимо, она добралась туда незамеченной. Если только местные жители не лгут все поголовно. Что тоже совершенно невозможно. Большинство людей, кажется, врут нам автоматически. Как обычно орут на иностранцев, думая, что так те лучше поймут.

Слайдер вздохнул и прижал листки ладонями.

– Я не понимаю, каким образом кто-нибудь из них мог иметь какое-то отношение к этому делу. Если только это не было ограблением. Но кто тогда забрал всю одежду, вплоть до нижнего белья?

– Какой-нибудь торговец подержанным платьем?

Слайдер пропустил мимо ушей его замечание.

– В любом случае, все это выполнено слишком тщательно. Исчезло все, что могло бы помочь опознать ее. Все вокруг протерто и вычищено; даже дверные ручки протерты. Единственный отпечаток во всей квартире – ее же отпечаток на ручке входной двери. Кто-то об этом похлопотал.

Атертон фыркнул.

– Не найдено никаких следов борьбы, и никаких звуков борьбы никто не слышал, судя по показаниям соседей. Мог это быть несчастный случай? Может, она пришла туда со своим парнем, чтобы немножко заняться сексом и наркотиками, и что-то пошло не так. Бум – и она мертва! Любовник остается с телом девушки, ее смерть объяснить ему будет очень трудно. Так что он раздевает ее, чистит место от следов, забирает вещички в сумочку и дает деру.