Конан из Красного Братства - [24]

Заметили ли туранцы своих преследователей? По крайней мере, они ничем это не показывали, двигаясь целенаправленно на северо-восток. А вот осторожная стратегия капитана не слишком нравилась экипажу «Ведьмы». Пираты становились все более нетерпеливыми.

— Сколько еще барахтаться в этом каменистом лягушатнике?

— Или нам вообще повернуть назад?

— А может мы попробуем завлечь их на скалы, как сирены?

— Клянусь, я видел второе судно.

— Почему мы никак не догоним жертву?

Голоса смолкли, когда «Ведьме» пришлось круто огибать оконечность острова. Изменчивый рельеф дна требовал от людей предельной концентрации.

Маневры в прибрежных водах отняли много времени, и теперь на горизонте виднелась лишь верхушка мачты туранской шхуны. Охотников и дичь разделяло громадное пространство открытого моря, поскольку цепь островков считалась единственным клочком суши в этой области Вилайета. Конан велел увеличить темп, затем приказал просигналить на «Гиацинт», чтобы там свернули верхние паруса и следовали за «Ведьмой» на грани видимости.

Высота волн в открытом море существенно возросла. Гребцы начинали чувствовать усталость и нарастающую злость. Архипелаг Этолиан давно скрылся за кормой, а цель по-прежнему оставалась все такой же недостижимой. По рядам пиратов снова прокатился ропот недовольства. Конан приказал увеличить темп, только подобная мера не заткнула рты его подчиненных. Ближе к вечеру ситуация накалилась. Корсарам надоело созерцать два паруса далеко впереди и чуть более близкий корпус «Гиацинта», плывущего за ними. Тяжелая работа вымотала экипаж, но еще не довела его до градуса тупого безразличия. Так или иначе, у людей хватало сил для предъявления претензий капитану. В любой момент поток обвиняющих фраз грозил обернуться мятежом.

— Где посуленная нам добыча?

— Наш капитан вздумал гоняться по Вилайету за призраками!

— Я устал и отказываюсь дальше плыть с ним.

— Кнульф не врал, говоря, что те суда военные без какого-либо ценного груза.

— Пора положить конец бестолковой гонке!

— Заткнитесь, вероломные собаки! — Конан отпустил руль и побежал между скамьями гребцов. Ухватив за шиворот одного из нарушителей спокойствия, он выбросил его в море раньше, чем тот смог достать оружие: — Не хочешь продолжать погоню, так возвращайся в Джафур вплавь или оседлай акулу. Всем сидеть!!! — заорал киммериец, видя, что некоторые собрались кинуться на выручку тонущему собрату.

Варвар вцепился в плечо другому разбойнику:

— Что ты скулишь, шелудивый пес! Притомился? Ну, я смажу весла твоей кровью и тебе станет легче, ублюдок! — Конан выхватил меч с намерением исполнить угрозу.

Пираты, измученные многочасовой гонкой по бескрайнему морю, оставили дальнейший протест. Устрашившись кровавой расправы со стороны обезумевшего северянина, команда признала его власть.

— Прости, капитан, — сказал один гребец, желая немного разрядить обстановку, — парень действительно работал сегодня в поте лица и не хотел тебя обидеть, — он кивнул на беднягу, которому варвар чуть не раздробил пальцами ключицу. Пират кривился от боли.

Конан пихнул его на лаву и проревел:

— Помните, собаки, что перед отплытием вы мне присягнули. Я здесь ваш капитаном и бог!

Пираты покорно склонили головы.

— Если вам хочется вновь ступить на твердую землю, подчиняйтесь моим приказам. Впрочем, если кто-то желает потребовать назад свою присягу, то я готов обменять ее на голову отступника, дабы пожертвовать ее Дагону! — киммериец простер обнаженный меч над темной водой, где скрывался ад для матросов. Поэтому перспектива очутиться в царстве морского владыки пугала всех. — Тем же, кто пойдет за мной до конца, я гарантирую богатство, либо достойную воина смерть! — он вложил клинок в ножны.

Команда без понуканий вернулась к своим обязанностям и продолжила борьбу с волнами. Два или три человека принялись выуживать из воды неудачника, отчаянно вцепившегося в протянутое весло. Махнув рукой, Конан пошел обратно на корму. «Ведьма» под мелодию воспрянувшей дудки Старого Йоркина взяла прежний курс.

* * *

Путешествие длилось уже третьи сутки, а берега не было и в помине. С наступлением сумерек туранские корабли бросали якорь, не рискуя плыть ночью по незнакомой воде. Пираты также оставляли весла, моментально засыпая на мокрых скамьях.

Каждое утро Конан будил экипаж, когда туранцы ставили паруса, и погоня возобновлялась. «Гиацинт» все время держался сзади на одинаковом расстоянии. К счастью ветер не крепчал. Сильные порывы привели бы к затоплению баркаса или, по крайней мере, к невозможности преследования имперских парусников.

Пополудни третьего дня, наконец, показалась суша — голая равнина без малейших признаков человеческого присутствия. Ни Конану, ни другим членам его команды не доводилось посещать бывать так далеко на севере Вилайета. Соответственно, никто не знал, что ждет их в здешних краях. Между тем, оба туранских судна правили прямо к берегу. Изможденные пираты тупо исполняли все распоряжения главаря, лишь изредка окидывая варвара мрачным взглядом. Вид суши корсаров не слишком вдохновил. Конечно, тут они могли бы разжиться какой-нибудь провизией, но приближающееся с каждым взмахом весла дикое, неуютное побережье отбивало в людях чувство голода и жажды.