Конан идет по следу - [3]

– Ты уверен, что за тобой не следили?..

– Если бы за мной следили, я уже чистил бы кинжал, – не без некоторой обиды ответил Хассим.

Имманус оставил его тон без внимания. Мясистым указательным пальцем он постучал себя по толстокожему лысому черепу:

– Знаешь, Хассим, кто это? Я тебе скажу. Это мой лучший друг. Пока я забочусь о нем, мы с ним не расстанемся. Но если я потеряю бдительность…

Имманус провел ребром ладони поперек своего горла и хихикнул, хотя шутка вышла мрачная.

Хассим нахмурился, не находя в его словах ничего смешного. Запустив руку в неясной кошель, он ощупывал небольшой, плотно обвязанный сверток.

– Ну что, – спросил он, – варвар здесь? Мы с ним уговаривались вчера вечером, но мозги слабоумного дикаря были так пропитаны вином, что я вовсе не удивлюсь, если он попросту забыл о назначенной встрече…

– Не суди по первому впечатлению, – покачал головой Имманус. – Он, может, и варвар, но я, знаешь ли, имел дело с этой породой, киммерийцами. Это народ жесткий, хитрый и себе на уме. Не стоит с ними шутки шутить! Немало глупцов, у которых хватало ума бросить мне вызов, умерло от моей руки. Но, окажись я один на один с киммерийцем, я был бы отнюдь не уверен в успехе…

Имманус пристально посмотрел на Хассима, словно ожидая, чтобы тот ему возразил. Потом великан расхохотался и огрел Хассима по спине так, что человека более слабого бросило бы на колени. Хассим из рук в руки передал ему небольшой кошелек. Когда Имманус убирал его в карман безрукавки, из кошелька послышался тихий перезвон монет.

– Ты найдешь варвара наверху, – сказал он Хассиму – Он только что прикончил первый кувшин вина. Он играет в кости, и ему сегодня везет, хотя… хотя, чует моя душенька, удача вот-вот должна оставить его!

Скрытый смысл этой последней фразы был понятен только им двоим.

Хассим направился к лестнице, ловко лавируя между подвыпившими гуляками. Он чуть задержался у стойки, чтобы купить стакан дешевого вина. Хлебнув этой отравы, он погонял ее во рту и выплюнул на каменный пол, подумав: «Ну и дерьмо!.. Хоть бы эти бритунийцы поучились у кого-нибудь виноделию!..» Ладно, мучиться осталось недолго. Сегодня же ночью он покинет этот свинарник, по ошибке именуемый городом, и вернется в Замору. Оставалось только продать варвару некий предмет. Самый последний. Хассиму до того не терпелось избавиться от этого предмета, что он торговался о цене только для виду.

Поставив стакан, он снова запустил руку в Кошель и ощупал гладкое серебро отделанного самоцветами браслета. Награда, которую обещали указавшему городской страже местонахождение этого браслета, стократ превзойдет жалкие гроши, за которые он сейчас толкнет его глупому киммерийцу. Может, северные дикари в самом деле хитры, но палаческого топора парню не перехитрить!.. Хассим забрал стакан и улыбнулся собственным мыслям. Поднявшись, он направился по лестнице вверх.

Верхний этаж «Эфеса» – был не так просторен, как нижний, зато освещен не в пример лучше. Из мебели здесь стояло только несколько грубо сколоченных деревянных столов и скамей. Главенствовал же в помещении обширный стол для игры в кости. Игроки теснились кругом него локоть к локтю. Каждое метание костей сопровождалось громогласными воплями. Потом раздавались стоны проигравших и ликующие крики выигравших. Шум, разговоры, разноязыкая ругань… стороннему человеку вполне могло показаться, будто он забрел не в таверну, а на базар.

Как раз когда Хассим достиг верхней ступеньки лестницы, от толпы игроков отделился один, заметно выделявшийся ростом и могучей статью. Он сжимал в огромном кулаке изрядную горсть выигранных монет. Подойдя к одному из столиков, мужчина высыпал деньги в кошелек, висевший на поясе. Густая грива черных, ровно подстриженных над бровями волос обрамляла бронзовое лицо. Лицо было молодое, но говорило о немалом жизненном опыте его обладателя. И даже в полумраке на нем выделялись глаза – ярко-синие, словно светившиеся холодным огнем. Могучие жилистые руки были испещрены десятками тонких, длинных шрамов. Черная кожаная безрукавка, распахнутая на груди, почти не скрывала отменно развитых мышц. Наряд молодого человека дополняли темно-синие штаны, потрепанные, но вполне крепкие сандалии и широкий пояс. На ремне висел длинный прямой меч, причем широкий серебристо-голубой клинок был обнажен и переливался на свету. Одним словом, парень был воином. И в этом воровском притоне он был точно так же не на своем месте, как, скажем, волк посреди стаи крыс.

Да что говорить! Конечно, Конан-киммериец был здесь не на своем месте. Ведь он родился на поле битвы, а рос и мужал среди мерзлых пустошей Киммерии – далекой северной страны своего народа. Он не слишком жаловал так называемых цивилизованных людей и не особенно доверял их укрепленным городам, выстроенным из камня и дерева. И у него были на то веские причины. Самое первое столкновение с цивилизацией кончилось для него цепями и рабством у гиперборейцев. С того времени, как он сбежал из неволи, минуло менее десяти лет; воспоминания были еще свежи и по-прежнему заставляли Конана клокотать от ярости.