— Да? Ну ладно.
Конан выдернул кляп у мага и вынул меч.
— Ну что, — спросил Косталис, — как твое имя?
— Азаликс.
— Азаликс. Стигиец?
Маг кивнул.
— А мое имя — Косталис. Слышал?
— Конечно. И не только слышал. Мы ведь с тобой дважды вступали в поединок.
— Да, но на этот раз ты не сможешь мне противодействовать.
— Конечно, легко быть сильным и смелым, когда твой соперник связан и беспомощен.
— А я не стремлюсь к честному поединку. Меня вполне устроит просто победа.
— Так отчего же ты думаешь, что я стану тебе помогать?
— Можешь не помогать. Я и сам справлюсь. Только ты как предпочитаешь, чтобы я убил тебя как человека и освободил при этом душу или отдал твою душу демонам? Или заключил в какой-нибудь артефакт?
— Убивать меня ты тоже уже убивал. Этот варвар, твой прислужник, и убил, я ничего не путаю?
Конана обидно резануло слово «прислужник», но он сдержался и не стал объяснять магу, кто он есть. Маг скоро умрет, и незачем реагировать на предсмертную болтовню глупца…
Косталис тем временем расспрашивал Азаликса о свойствах магического кувшина. Азаликс отвечал без охоты, но не имел другого выхода. Он понимал, что у Косталиса хватит знаний распорядиться его магическими предметами, однако если Косталис сделает ошибку, то Азаликсу от этого лучше не станет.
Наконец Косталис решил, что выяснил достаточно, и занялся принесенным кувшином. После произнесения нужных заклинаний над кувшином возникло призрачное облачко. Конана передернуло от отвращения.
— Ты можешь его уничтожить? — спросил он Косталиса.
— Не спеши, — ответил тот.
— Уничтожить? — изумился Азаликс. — Косталис, ладно, этот варвар может по недомыслию говорить всякие глупости, но ты-то должен понимать, какое могущество сейчас у тебя в руках?
— Мне достаточно обладать таким могуществом, которое позволит уничтожить и тебя, и этого призрака, — ответил Косталис.
— Ты же это не всерьез, Косталис? Призрак питается душами людей, но в руках мага он может излечить любую болезнь, обратить смерть, дать тебе силу и власть! Жизнь нечасто делает магам такие подарки, ты знаешь это!
— Знаю.
— Косталис, не слушай его, — угрожающе сказал Конан.
— Помолчи, киммериец, — рассердился Косталис. — Я сам сделаю выбор, и ты мне тут не советчик!
— Если ты сделаешь выбор в пользу призрака, я сам тебя убью!
— Если я сделаю этот выбор, убить меня будет невозможно! Не пугай меня, киммериец!
— Ты можешь… — начал было Азаликс, но Косталис прервал его, сказав Конану, чтобы он заткнул рот офирскому магу. Это Конан выполнил без пререканий и настолько добросовестно, что маг стал задыхаться.
— Расплатиться собственной душой за могущество, — бормотал Косталис, не обращая внимание на Азаликса, — зачем мне это надо? Пользоваться призраком, не для себя, по заказам? И будут в Коринфии жители сидеть по ночам за прочными запорами… Пока призрак жив, будет жить и Азаликс. А он уверен, что от этого могущества отказаться невозможно…
Косталис поднял жезл и начал произносить заклинание. Замычал сквозь кляп и задергался под веревками Азаликс, а призрак пробила светящаяся искра, в которую его быстро затянуло…
— Руби его, Конан, — крикнул Косталис, показывая на Азаликса.
Киммериец шагнул назад, освобождая место для удара, размахнулся и тут же растерянно опустил меч. С исчезновением призрака Азаликс осел бесформенной кучкой смердящей плоти, лишенной поддерживающей силы. Конан плюнул и отступил назад.
— Ну вот и все, — потерянно сказал Косталис, — можете радоваться.
Он поднял медный кувшин, перевернул его, потряс, медленно собрал свои амулеты и побрел прочь. Конан шел к старшинам Монстардиноса и думал о том, что очень скоро те начнут переговоры о мире с графом Тормезом. И что потом? Остаться в Монстардиносе? Стать сотником на границе и годами следить за слухами из соседних стран? И так всю жизнь? У него есть деньги, у него есть конь, у него есть меч, и весь мир лежит перед ним!..
— Косталис уничтожил и призрака, и мага, — сказал он Пардику. — Я уезжаю. Прощай.
Он сел на коня и послал его вперед. Сейчас в тылах офирской армии должны передвигаться мелкие отряды фуражиров и маркитантов, посыльных и мародеров. Это будет желанная добыча…
Конан ехал по дороге между виноградниками Офира, направляясь на юг, где хребет Карпашских гор поворачивал на запад, отделяя Офир от страны Коф. Горы, судя по описаниям, здесь были более высокие и труднопроходимые, чем хребет, отделявший Коринфию от Заморы. Кофский город Хоршемиш имел связь с Офиром через горные перевалы, проходимые лишь три месяца в году. Туда и держал путь Конан.
Пока офирский граф Тормез, собравший дружины своих баронов на войну с Коринфией, пытался закрепить результаты вторжения мирным договором о новых границах, Конан проехал по районам Коринфии, опустошенным войной. Любая война ведется с целью захвата добычи. Граф стремится получить новые земли, рядовой воин обирает убитых на поле битвы и мирное население по дороге. Так было, есть и будет. Солдат идет на войну, готовый расстаться с жизнью по приказу командира, и есть две вещи, на которые он всегда готов — спать, пока его не погонят дальше, и прибирать к рукам все мало-мальски полезное, — пока над ним не появится командир, который может приказать «поклади, где взял!»
