Сколько изящных кувшинов с превосходным вином опустошили друзья, не ведал даже Аскеледон. Вначале он, задумавшись, неподвижно восседал на троне, ожидая, когда гости насытятся. Но поскольку во время похода рацион друзей был весьма скудным, процесс насыщения сильно затянулся. Хотелось попробовать каждое блюда, отведать вина из каждого кувшина…
В очередной раз, мельком взглянув на трон, Конан заметил, что демон исчез. Очевидно, улетел по делам, устав от бесплодного ожидания. Хепат, который теперь мог говорить, не опасаясь, что ему вторично заклеят рот, тем не менее, оставался молчаливым, и только челюсти его двигались с неимоверной быстротой. Особенно нравилось ему нежное копченое мясо, превосходившее вкусом все, что он когда-либо пробовал. Немного смущала неопределенность — из какого животного приготовлено это дивное блюдо? Кто знает, может, демон готовит окорока из провинившихся рабов?
Конан же налегал на вино и фрукты. Такого вина он не пил никогда… Вот, разве что — у демона Уробаха…
Когда, наконец, Аскеледон появился на троне, он застал друзей в состоянии безмятежного блаженства. Посему не представлялось возможным понять, согласен или не согласен Конан служить ему, хозяину серой страны, одному из семи великих демонов, управляющих миром.
Серьезный разговор пришлось перенести на завтра. В зале появились прекрасные полуобнаженные рабыни, которые и увели Конана и Хепата в опочивальни. Сидя на троне, Аскеледон нетерпеливо и задумчиво барабанил когтями по алмазному подлокотнику. Ну, что ж, завтра так завтра…
Проснувшись утром, Конан с удивлением обнаружил, что голова его совершенно чиста — никакой тяжести! Вот только в носу немного свербит… Самочувствие в целом отменное — будто и не сидел он вчера за роскошным столом, не пил в неимоверных количествах вино. Да, у демона Аскеледона превосходное вино — тонкое, игристое и совершенно лишенное примесей, образующихся в результате неумелого сбраживания, от которых наутро так болит голова. Виноделы демона знают свое дело…
Не открывая глаз, Конан улыбнулся, вспомнив, как ублажали его две молодые рабыни, какими изысканными ласками награждали, как тонко, как умело возбуждали его после каждой разрядки…
Удовлетворенно вздохнув, он опять почувствовал что-то неладное с носом… Запах… Да, запах смерти, запах трупа… Уже зная, что он увидит, киммериец открыл глаза. Рядом с ним по обе стороны лежали два хорошо разложившихся трупа. Кожа давно слезла со вздувшихся, почерневших лиц, а в пустых глазницах копошились черви. Зловонная жидкость, образующаяся при гниении трупа, насквозь пропитала белоснежную простынь, и Конан обнаружил, что лежит в луже. Невольно вскрикнув и отбросив обнимавшую его руку — с гнилой, отстающей от кости плотью — он вскочил с мокрой постели, и только найдя глазами меч, немного успокоился.
— Ну что ж, Аскеледон, твоя шутка достойна демона.
Оторвав от простыни чистый лоскут, он вытерся, затем оделся, опоясался мечом… и замер.
Позади раздался хриплый голос. Одна из мертвых женщин, призывно протягивая костяные руки, шептала нежные слова — те самые, которые вчера произносили ее нежные губы. С ужасом и отвращением смотрел Конан, как ласковые речи натужно падают со вздувшихся, почерневших губ.
Второй мертвец также зашевелился. Силился что-то произнести, но гниющий язык вывалился изо рта, и Конан поразился его длине. Люди ли они — эти красавицы-рабыни? Точнее, были ли они людьми? Может, это некие твари, созданные волей демона?
Не оглядываясь, Конан направился в тронный зал. Аскеледон сидел на троне, будто не сходил с него со вчерашнего дня.
— Ну, как тебе мои красавицы, Конан? Доволен ли ты их ласками? — На сей раз, голос демона струился, подобно освежающему потоку горного ручья.
— Доволен, — спокойно отозвался Конан, — только разбудили они меня слишком рано.
В зал вошел шатающийся Хепат. Судя по его вытаращенным глазам и ошалелому виду, с ним произошло тоже самое.
— А вот и наш любезный гном, — на змеиной физиономии демона появилось подобие улыбки, — и его тоже разбудили раньше времени!
Хепат хотел что-то сказать, но слова застряли у него в горле. Возможно, от негодования, но не исключено, что он вспомнил вчерашнее предупреждение демона.
Гном молча плюхнулся в жесткое прозрачное кресло и молча покачал головой.
— Так что же ты ответишь, Конан? Я еще раз предлагаю тебе службу. Откажешься — и мертвецы всех миров будут вечно преследовать тебя! Где бы ты ни находился, они будут вылезать из могил и стремиться убить тебя, разорвать в клочья, и клочья эти — клочья твоей прекрасной плоти — сжевать, сожрать, а затем обглодать твои кости…
— А если я соглашусь? — перебил Конан.
— А если согласишься — получишь такую мощь, о которой даже не мечтал ни один смертный. Я тебе уже говорил: ты сможешь летать, как птица, силой мысли подчинять себе целые народы, мгновенно перемещаться из одного мира в другой, ты сможешь…
— Я согласен! — громко сказал Конан, вновь невежливо перебив демона. — Я согласен, дай же мне силу!
Аскеледон осекся и посмотрел на киммерийца внимательным, пронизывающим взглядом.
— Не так сразу! Ты должен понимать, что силу — этот необычайный дар — нужно заслужить! Следует выполнить хотя бы первое задание, тогда ты получишь часть силы — для выполнения следующего задания…
