Конан и дочь Демона - [4]

Если б поединок проходил по честным правилам, то, возможно, Конан и прекратил бы страдания человека, а так он позволил противнику корчиться в долгой агонии на заплеванном полу трактира. Коварно напав со спины, ванир никак не заслужил последний удар милосердия. Варвар невозмутимо вытер лезвие о полу плаща и вложил обратно в ножны. Стол, за которым он сидел, теперь представлял собой груду щепок. Конан поискал глазами другой, свободный, но только успел присесть, как подскочившая служанка — бритунийка быстро зашептала ему в ухо:

— Через кухню в заднюю часть здания. Пожалуйста, скорее…

* * *

На кухне, потные мужчины разделывали туши и готовили их на жаровнях с тлеющими углями. Конан проворно лавировал между ними, оставляя за собой мокрые следы. Потом он попал в короткий коридор, освещенный пламенем масляного светильника, упирающийся в крепкую дверь. Варвар собрался было постучать, но та сама распахнулась и на пороге выросла фигура охранника.

Им оказался желтокожий житель Кхитая, на удивление крупный для кхитайца, с блуждающим взглядом идиота. Он пускал слюни и что-то бормотал, бросая огромную тень на человека перед ним. Глаза его непрерывно то сходились к кончику носа, то разбегались в разные стороны. Руки кхитайца страстно ощупывали расшитый пояс, пробегая пальцами вокруг объемной талии. И вдруг одна рука задержалась на рукояти кривого, тяжелого меча.

Конан покосился на свои ножны, готовый моментально выхватить клинок. Мускулы киммерийца вздулись и пульсировали. Варвар просчитывал в уме возможные варианты расправы со странным здоровяком. В воздухе повисло напряжение. Назревало кровопролитие. Обстановку разрядил гневный голос, потерявший силу от прожитых лет, но все еще властный. Принадлежал он высохшему старику, сидящему за каменным столом в глубине комнаты.

— Ли-Цунг! — прокаркал старик. — Немедленно пропусти, ты, обезьяна!

Уродливый кхитаец тут же перестал кривляться. Он облизал губы, сладко улыбнулся и посторонился, сделав гостю приглашающий жест. Однако пальцы его правой руки по-прежнему повторяли изгибы обмотанного шелковым шнуром эфеса. Конан одарил стража взглядом, в котором смешались подозрение и отвращение, после чего прошел мимо в затемненную комнату.

Его глаза быстро приспособились к полумраку, и он смог разглядеть маленькое помещение с низким потолком, мало чем отличающееся от клетки или тюремной камеры. Единственным входом и выходом (по крайней мере, так казалось на первый взгляд) был тот дверной проем, через который варвар только что вошел. Каменные стены украшали красивые, но в то же время пугающие фрески. В дальнем углу сидели на полу какие-то молодые женщины, которые тихо переговаривались на незнакомом певучем языке и потягивали все то же светящееся зелье. Они посматривали на пришельца, одетого в мокрое тряпье, с каким-то нездоровым интересом. Конан испытал странное ощущение, будто кто-то невидимый ласкает ему спину. Чтобы стряхнуть наваждение, киммериец поспешил к столу.

Тот просто ломился от яств. Там были блюда с всевозможными мясными закусками и плодами, собранными в разных частях света. За столом восседали три пожилых человека. Перед каждым из них стоял кубок и отдельный кувшин вина. Старик, тот, что сидел в середине выкрикнул снова:

— Иди сюда!

Конан приблизился и присел на стоящий рядом табурет. Он, молча, с ожиданием смотрел на старика. На лбу и щеках этого человека пролегли глубокие морщины — следствие прожитых бурных лет. Весь его облик говорил, что он в своей жизни познал горе и гнев, сладость вина, любовь продажных женщин и дурную болезнь. О последнем, красноречиво свидетельствовали крупные, гноящиеся язвы, рассыпанные по всему лицу и отчетливый запах гниения. Глаза его светились умом и проницательностью, но отнюдь не добродетелью.

Старик тоже присматривался к варвару, как вдруг улыбнулся совсем по-детски.

— Кто послал тебя? — спросил он. — Был ли это Этзел, гирканец?

— Вообще-то он был кушитом, — пожал плечами Конан.

— Буту, — кивнул старик, довольно потирая руки. — Должен заметить, хороший человек. Просто превосходный! Его рекомендаций для меня достаточно. Ну и, безусловно, твои недавние подвиги…

— Безусловно, — буркнул сквозь зубы киммериец, который уже о многом догадался. — Так, что ты можешь мне предложить?

— Ах, да, — притворно спохватился неприятный собеседник, — я готов предложить тебе занимательное приключение! Азарт! Подумай, упорный труд и податливые женщины! — казалось, этот тип заранее подготовил свою речь. — Я — Тарик Харкатес, хозяин здешних мест. И, как ты, наверное, успел убедиться, прекрасно знаю свое дело. Но, к сожалению, я не всесилен. Мне нужны хорошие, надежные люди. Предпочтительно сироты или беглецы. Ты начнешь, как охранник… ну и наблюдатель. Но если твоя работа окажется удовлетворительной, то не исключено продвижение по службе.

— Мне обо всем рассказал кушит, — проворчал с раздражением Конан. — Когда я спрашивал, что ты мне предложишь, то имел в виду денежную компенсацию.

Старика разобрал кудахтающий смех, перешедший в надрывный кашель. Приступ, правда, скоро прошел, и он утер тыльной стороной скрюченной кисти кровавую пену, выступившую на губах.