— Здравствуй, лошадь. Думаю, мы подружимся. А звать я тебя буду… Ладно, просто лошадь.
Ударив пятками в конские бока, Конан пустил жеребца вскачь.
Киммериец миновал городские ворота и выехал на широкую дорогу. Покрыв значительное расстояние, он замедлил бег лошади, поскольку впереди, прямо по ходу, появился свет. Это оказалось скоплением факелов, маячивших во тьме подобно светлячкам.
Юноша не смог сдержать улыбки, когда смутные фигуры приобрели человеческие очертания, приблизившись из мрака дождливой ночи. Длинную процессию составляли служители культа Митры, со священными книгами в руках. Люди в нынешней партии на вид казались моложе тех, с кем Конан столкнулся по пути в Ушбеш. И эти, возможно, шли как раз именно туда. Один из жрецов выдвинулся вперед и спросил миролюбивым тоном:
— Ты едешь из города, добрый человек? Скажи нам, он действительно так же плох, как Шадизар или даже хуже? Правду ли о нем говорят люди?
— Абсолютную правду. Там каждый камень дышит злом, — убежденно ответил Конан. — И есть вероятность, что могут потребоваться для борьбы с ним такие люди как вы.
Едва киммериец произнес последние слова, как позади него небо озарилось сполохами зеленого пламени. Капли дождя стали почти горячими. С близлежащих гор сорвался злой ветер и с завываниями понесся к несчастному городу. Монахи смотрели вдаль, разинув рот. Тот, кто был способен говорить, бормотал молитвы. Усмехаясь, Конан склонился с седла к старшему жрецу.
— Ну, я же говорил, — сказал он. — Лучше бы вам поспешить.
