Конан и день льва - [48]

Повстанческая армия выступила к Хороту и к вечеру второго дня пути достигла переправы. Охраны здесь никакой не было, поэтому форсирование Хорота произошло без происшествий. Оно не осталось незамеченным для лазутчиков принца, которые поспешили доложить о том, что повстанцы переправились через Хорот. Но на этом вначале обильный поток информации от лазутчиков стал иссякать, пока не прекратился вообще. Кавалерийская завеса Сагитая сработала как нельзя лучше и туранцы, растянувшись по степи, выловили почти всех вражеских лазутчиков. Нумитор стал посылать в степь кавалерийские разъезды, но их уничтожали всадники Просперо и боссонские лучники. Зато повстанцы имели полную информацию о том, где стоят основные силы противника и об их численности.

Когда повстанческая армия сосредоточилась в двух лигах от лагеря Нумитора и Аскаланте за обратным скатом не очень высокого холма, Просперо с тяжелой конницей поскакал вперед. Его приближение было своевременно замечено, о чем разведка доложила принцу.

— Их там не очень много, — сказал Нумитор графу Туны, радостно потирая руки, — пусть подъедут поближе, мы их атакуем.

— А если это просто разведка боем? — заметил осторожный Аскаланте. — Они станут удирать и заманят нас в западню.

— Западня-это, когда ты не ожидаешь засады, — назидательно произнес принц, — а мы с тобой понимаем, что притворным бегством они выведут нас к своим главным силам. Ну и что? Разве мы сами не добивались этого генерального сражения и не ради него открыли им дорогу сюда?

— Но Ульрик…, -хотел было возразить Аскаланте, однако Нумитор перебил его: — Да, кстати, об Ульрике. Я получил от него сообщение, его десятитысячный авангард, в основном тяжелая конница, уже перешел Хорот севернее и ему осталось полдня пути к нам. Но мы можем сами и без Ульрика разбить весь этот сброд. Командуй тревогу, граф!

Несколько минут спустя в лагере пропели трубы, ворота его распахнулись и показалась лавина всадников Молниеносного легиона. Опустив копья, они плотной массой понеслись навстречу коннице повстанцев. Просперо, скакавший впереди своих всадников в стальных латах и в алом плаще с изображением леопардов за спиной, быстро сориентировался в обстановке и приказал Альбану и Рагномару, трубить отход. Так как времени разворачивать коней не было, Альбан увел часть всадников влево, а Рагномар вправо и по широкой дуге они стали отходить на соединение с главными силами.

Конан и Троцеро, стоявшие на холме на конях, издали заметили этот маневр и мечники Гродера с копейщиками двинулись вперед, заняв позиции на склоне в ожидании приближающейся конницы Молниеносного легиона, к которой присоединились и всадники графа Туны. Вдалеке на дороге клубилась пыль — это спешила пехота и арбалетчики, но до них еще было добрых пол лиги.

— Они бросили против нас все свои силы, — с тревогой сказал Троцеро.

— Ты же сам хотел генерального сражения, — усмехнулся Конан, положив руку на рукоять меча.

Конница Просперо в это время отступила к мечникам Гродера, став на их флангах. Рыцари Троцеро пока оставались за обратным скатом холма и граф предполагал бросить их в бой в самый момент кульминации сражения. Боссонские лучники выбежали вперед и стали осыпать стрелами приближающуюся тяжелую королевскую конницу.

Между тем, всадники неслись настолько стремительно, прижимаясь к гривам лошадей и выставив вперед копья, что стрелы не причинили им особого вреда, лишь кое-где несколько человек свалились под копыта своих коней или были ранены. У боссонцев закончились стрелы и они отступили назад, а копейщики Гродера опустились на одно колено и уперлись копьями в землю. Но напор тяжелой панцирной конницы был столь стремителен, что всадники разорвали цепь копейщиков и с ходу врезались в ряды мечников, используя ударную силу разогнавшихся коней, копий и мечей. Строй мечников прогнулся и его середина стала поддаваться натиску конницы. На этом, собственно говоря, и строился расчет Конана — позволить тяжелой коннице увязнуть в рядах мечников, а ударом кавалерии Просперо опрокинуть приближавшуюся пехоту противника. Киммериец видел Нумитора и Аскаланте, рубившихся с мечниками Гродера, но сам пока в ход сражения не вмешивался, намереваясь лично возглавить атаку своей конницы на пехоту принца и графа Туны. Троцеро также внимательно наблюдал за сражением и на лице его блуждала торжествующая улыбка. Он почти был уверен в победе, так как шесть тысяч всадников его рыцарской конницы находились в резерве, а у Нумитора и Аскаланте резервов не оставалось.

Тем временем, мечники Гродера вместе с оставшимися в живых копейщиками стали замыкать фланги, окружая всадников Нумитора. Напор тяжелой конницы угас и Гродер приказал своим мечникам атаковать активнее. Нумитор и Аскаланте видели, что мечники Гродера пытаются их окружить, но их собственная пехота уже была ближе чем в тысяче шагов и они рассчитывали, что она сходу нанесет удар по Гродеру. Но в этот момент Конан подал сигнал Просперо атаковать и, лично возглавив часть конницы с сотником Рагномаром, ринулся на пехоту аквилонцев. С другого фланга по мечникам Нумитора и Аскаланте нанесли удар Просперо с Альбаном. Но мечников Нумитора было гораздо больше, чем тяжелой конницы повстанцев и они быстро восстановили свои ряды, перейдя в контратаку.