Конан Дойль на стороне защиты - [8]

Еще не дойдя до двери дома, я увидела темную фигуру, облокотившуюся на перила прямо под окном столовой моей матери… Я взглянула пристально, почти грубо, и полностью увидела лицо, за исключением глаз. У мужчины был длинный нос, с очень своеобразной впадиной вот здесь [указывая на спинку носа]. Такой впадины и среди тысяч людей не встретишь. Цвет лица очень светлый, не землистый и не бледный, а похожий на цвет слоновой кости. Волосы очень темные, чисто выбрит, очень широкая эта часть головы [указывая на скулу или висок]. Воротник был отложной. Головной убор обычный, вроде бы из коричневатого твида. Мужчина был очень респектабельный. Когда я прошла мимо и оглянулась через плечо, он скользнул прочь от перил и исчез.

За минуту или две до того, как пробило семь, Хелен Ламби вышла из дома мисс Гилкрист за вечерней газетой для хозяйки. После возвращения она планировала вновь сходить за покупками. От мисс Гилкрист, которая сидела у камина в столовой, читая журнал, Ламби получила пенни на газету и полсоверена на прочие покупки[7]. Взяв пенни и оставив полсоверена на столе в столовой, Ламби вышла из квартиры.

«Ламби взяла с собой ключи, затворила дверь квартиры, закрыла дверь вестибюля внизу и ушла по делам примерно на десять минут, — писал Конан Дойль. — Именно события этих десяти минут, составляющие трагедию и загадку, вскоре поглотят внимание публики».

На первом этаже, прямо под квартирой мисс Гилкрист, в это время находился Артур Монтегю Адамс, 40-летний флейтист и торговец музыкальными инструментами; он упаковывал рождественские подарки. В семь часов Адамс, его сестра Ровена и еще одна сестра, Лора, услышали наверху громкий звук удара. Затем последовал тройной стук.

Чтобы попасть в квартиру мисс Гилкрист, Адамсу нужно было выйти из собственной уличной двери с номером 14 по Королевской террасе, а затем позвонить во входную дверь номера 15. Выйдя наружу, он с удивлением увидел, что уличная дверь, ведущая в «выгородку», настежь открыта. Он поднялся по лестнице на площадку мисс Гилкрист и дернул шнурок звонка у входной двери. «Я звонил сильно, грубыми звонками», — позднее говорил Адамс, давая показания. Пытаясь уловить хоть какой-нибудь звук изнутри квартиры, он услышал нечто похожее на звук расколотого дерева и, по его словам, решил, что это Ламби «ломает хворост на кухне» для растопки печи. Не услыхав больше ничего, он вернулся в свою квартиру и сказал сестрам, что, по-видимому, все в порядке.

До сестер тем временем доносился звук настолько громкий, что они думали, будто потолок «словно бы раскалывается». Еще более обеспокоенные, они вновь отправили Адамса наверх. На площадке он вновь позвонил. Все еще держась рукой за шнур колокольчика и собираясь позвонить снова, он увидел Ламби, которая около 19:10 поднималась по лестнице с газетой. При виде ее он удивился, поскольку считал, что она все это время была в кухне мисс Гилкрист.

Поднимаясь по лестнице — как рассказывала впоследствии Ламби, — она заметила влажный след на каждой из двух нижних ступеней; она заверила, что на момент ее выхода из дома этих следов еще не было. Дойдя до площадки, она тоже удивилась при виде Адамса: «Он никогда не приходил в дом, — объяснила она, — и я, обнаружив его там, была изумлена».

Пока Ламби отпирала дверь в квартиру мисс Гилкрист, Адамс рассказал ей об устрашающих звуках. Ламби, по-видимому, не восприняла это всерьез. «Да это, наверное, колесики», — объяснила она, подразумевая, что упали бельевые веревки в кухне, подвешенные на колесных блоках. Адамс сказал ей, что он на всякий случай подождет, и остался стоять на придверном коврике.

Позднее Адамс вспоминал, что Ламби, открыв дверь, пошла прямиком в переднюю мисс Гилкрист. (Версия Ламби отличается: по ее воспоминаниям, она стояла на коврике у порога.) Со своего места она увидела хорошо одетого мужчину, идущего ей навстречу со стороны второй спальни мисс Гилкрист; в комнате, стоявшей без газового освещения в момент ухода Ламби, теперь был включен свет. Мужчина вышел из квартиры, как ни в чем не бывало прошел мимо Ламби и Адамса и начал спускаться по лестнице. Как позже сказали полиции Ламби и Адамс, на его одежде не было заметных следов крови.

«В ту минуту я ничего дурного не подозревал, — впоследствии сказал на суде Адамс. — Я видел человека, который шагал вполне спокойно, потом он поравнялся со мной, а дальше понесся вниз по лестнице с бешеной скоростью, и из-за этого у меня возникли подозрения». Ламби тем временем прошла прямиком на кухню, проверила бельевые веревки и крикнула Адамсу, что с ними все в порядке. Затем она пошла во вторую спальню.

«Где твоя хозяйка?» — крикнул ей Адамс. Ламби вошла в столовую и воскликнула: «Ох, идите сюда!»

«В соответствии с описанной картиной бедная хозяйка лежала на полу рядом с креслом, в котором служанка видела ее в последний раз, — писал Конан Дойль. — Ногами к двери, головой к камину. Она лежала поверх каминного коврика, а на голову ей была наброшена кожаная подстилка. Раны были ужасающие, в лице и черепе почти все кости раздроблены. Несмотря на чудовищные раны, она оставалась жива несколько минут, но умерла без каких-либо признаков сознания». Мисс Гилкрист была избита настолько жестоко, что по фотографиям, сделанным во время вскрытия, сложно поверить, что это лицо когда-то принадлежало человеческому существу.