Конь в пальто - [19]

– За эти дни, в таком невменяемом состоянии он мог натворить что угодно, – журчал вкрадчивый адвокатский баритон. – Ограбить, изнасиловать, убить. Надежного алиби у него наверняка не имеется – счастливые часов не наблюдают, суток не считают, собутыльников не запоминают. И если ткнуть Мишу носом в скверно пахнущее дело, хорошенько ткнуть, он, глядишь, и расколется… И тогда… Уф!.. Да погоди ты, Зимин! Мы же не на марафонской дистанции!

– Хан желает на этого Давыдова что-то конкретное навесить? – деловито уточнил Зимин.

– Ничего конкретного… И не навесить, а попугать, только попугать… Допросы, улики, свидетельские показания… Как в той милицейской прибаутке говорится? Под давлением неоспоримых улик преступник был вынужден признать свою вину… Верно излагаю? – жизнерадостно хохотнул Адвокат и тут же понизил голос: – Вот конверт. Здесь только задаток…

Зиминский карман от передачи заметно не потяжелел, но настроение резко улучшил. К отчаянию Адвоката, капитан взбодрился настолько, что походка его изменилась от умеренно-быстрой до стремительной. Именно с такой скоростью специфический милицейский менталитет просчитывал разные подленькие варианты, выбирая беспроигрышный.

– А что, есть у меня для вашего алкаша невеста, свеженькая, вчерашняя. Постарше Миши будет, но сосватать их можно. Говоришь, он вчера вечером пьяный домой пришел?

– Готовый, – уточнил Адвокат. – В состоянии полной невменяемости.

– Клофелинчик?

– Он самый.

– Годится. Но это будет просто эпизод, без приобщения к делу. Обычная оперативная разработка. Устраивает?

– Это как раз то, что нужно. Главное, чтобы он чистосердечное признание нарисовал. Тогда и у тебя зад прикрыт, и Хан доволен…

– Дальше что? – резко оборвал Зимин Адвоката. – Быстрее выкладывай. Мы почти пришли.

– Когда Миша расколется, надо пригласить его отца, ознакомить с показаниями и нагнать пурги пострашнее… Чтобы по-настоящему испугался, конкретно.

– А если Миша упрется?

– Не должен, Зимин. Понимаешь, не должен! Мы хотим его отца за жабры взять. Мол, кранты твоему драгоценному сыночку, если станешь выпендриваться… Мир не без добрых людей, но эти люди жаждут ответной любви. Так и намекни Давыдову-старшему.

– Он кто? – коротко спросил Зимин.

– Да какая разница? Твое дело…

Зимин внезапно остановился – трусивший следом Адвокат налетел на него с разбегу. Появился повод брезгливо оттолкнуть его болезненным тычком под ребра.

– Ты чего, капитан? Больно же!

– Кто? – повторил Зимин свой вопрос, сократив его до единственного слога.

Адвокат изобразил на лице кроткую улыбку, которая, впрочем, не прибавила его физиономии святости, и с деланным равнодушием пожал плечами:

– Можно подумать, ты без меня не выяснил бы… Ну, директор завода «Металлург». Как только он у тебя объявится, подготовь его морально и перезвони нам, что и как. Номер помнишь?

Зимин смерил Адвоката долгим взглядом, таким долгим, что тот успел представить, каково это – мочиться кровью, да еще когда ноги не держат.

– Я никогда ничего не забываю, гражданин Бойченко, – сурово отчеканил Зимин после томительной паузы, отвернулся и, не прощаясь, энергично зашагал ко входу в райотдел.

Адвокат тупо потоптался на месте, сплюнул и заспешил к своему перламутровому «Москвичу». Очень хотелось по малой нужде. Дурацкий рефлекс, выработавшийся еще после самой первой встречи с Зиминым.

6

«Первый, я Шестой… хррр… Контакт состоялся… Снимаю на хррр…ужное наблюдение… Следую на базу…»

«Понял тебя, Шестой… хррр…»

Если бы кто-то неискушенный сдуру подключился к этой линии связи, его, бестолкового, ожидало бы сразу два неприятных сюрприза. Во-первых, разговор представился бы ему невразумительным дельфиньим щебетанием. Во-вторых, его бы непременно засекли и полюбопытствовали бы мрачно: что за гражданин такой деятельный выискался? Кто таков? Чем дышит? С чем его едят?

Глядишь, и слопали бы – без всякого гарнира.

Ибо линия принадлежала, как и очень многое в этом мире, одной серьезной конторе с грозной аббревиатурой.

Несмотря на полную засекреченность этой конторы, о ее существовании знали все. Одни поминали ее всуе уважительно, используя сплошь одни большие буквы: КОНТОРА. Другие произносили магическое слово без энтузиазма, но заключали в опасливые кавычки. На всякий случай.

«Контора» располагала поредевшим, но все еще обширным и очень профессиональным штатом конторских служащих. В их число входил, например, тот самый боец невидимого фронта, который прохрипел по рации, что контакт Зимина и Адвоката состоялся при его негласном присутствии. В интересах национальной (может быть, и интернациональной) безопасности, не стоит уточнять, как именно звали этого человека. Сам он представлялся иногда так, а иногда этак. Настоящие же его фамилия, имя и даже одно только отчество были засекречены настолько, что только он сам, ближайшие родственники и непосредственное руководство могли с достаточной долей уверенности сказать, как зовут его на самом деле. Очень вероятно, что он действительно носил майорское звание, как говорил своим домочадцам.

С другой стороны, этот загадочный человек свои документы в чужие руки не отдавал, ограничиваясь при необходимости небрежным взмахом удостоверения. Редко кто успевал что-либо прочитать в этой книжечке, прежде чем она вновь исчезала в кармане. А посему мужчина мог быть вовсе никаким и не майором, а так, самозванцем. Это очень полезно помнить людям, которые расценивают действия безымянных майоров, как противозаконные. Как говорится: «Любые совпадения с реально существующими лицами и организациями являются случайными». Мало ли сейчас расплодилось разных контор?