Кому же верить? Правда и ложь о захоронении Царской Семьи - [107]

В дополнение к ранее сообщённым фактам не могу не привести ещё некоторые, мимо которых трудно пройти. Они касаются прежде всего захоронения в Поросёнковом логу. Вызывают сомнения три главные проблемы:

– идентификация найденных там останков;

– надёжность материалов, представленных для идентификации;

– достоверность самого захоронения.

Идентификация. Беспокоят два момента. Первый – неопределённость со скелетом № 5. Его соотносят то с останками царской дочери Марии, то её сестры Анастасии. Между тем хорошо известно, что по телосложению они были различны. В частности, разница в росте у них достигала 10 сантиметров. Анастасия, самая младшая, была на полголовы ниже старших сестёр, которые имели примерно одинаковый рост. Сегодня же из предполагаемых останков трёх сестёр самым низким (по Мэйплзу, его рост 159 см) принимается скелет № 3, но возраст его самый большой, он соотносится с останками старшей сестры Ольги. Второй момент – сомнения с идентификацией черепа скелета № 4, приписываемого Николаю II. Полтора года назад я представил в комиссию прижизненные медицинские показатели о костной мозоли на нём (свидетельства врача Царской Семьи Деревенко), которые позднее были подтверждены дополнительными архивными материалами консилиума русских врачей, состоявшегося 29 апреля 1891 года в Киото. Судя по описанию раны бывшего наследника престола, она начинается в 12 см выше верхушки правого уха и доходит на лбу до окончания волосяного покрова на уровне середины брови. След её должен отмечаться на сохранившейся части черепа № 4, но он не обнаружен.

Надёжность материалов, представленных для идентификации. Здесь тоже упомянем два момента. Первый относится к 1989 году, когда Г.Т. Рябов предъявил судмедэксперту С.С. Абрамову фотоснимки и слепки с трёх черепов, извлечённых из захоронения в Поросёнковом логу. Абрамов установил, что у одного черепа не заращен лобный шов, и потому отнёс его к останкам подростка 12–15 лет. По особенностям зубо-челюстного аппарата и следу от удара остро-рубящим орудием, второй череп он посчитал останками Николая II. Позднее ничего этого на черепе (который якобы был на снимках) не нашли. Комментируя создавшуюся ситуацию, профессор Звягин констатирует: «Единственное, что здесь приходит в голову; либо Сергей Сергеевич имел дело с другими черепами, либо те слепки, которые ему предъявлялись, имели те следы, которых не имеет указанный череп».

Второй момент относится к 1991 году и связан с очередным вскрытием захоронения. В протоколе осмотра места происшествия снова фигурирует череп, швы которого не заращены. Там же обнаружены зубы подростка. Однако из этих важных деталей не сделаны должные выводы, о них нынче предпочитают умалчивать. В данной связи необходимо ещё заметить, что в 1993 году учёными Института истории и археологии УрО РАН была предпринята попытка обнаружить второе захоронение (под кострищем), упоминаемое в воспоминаниях Я. Юровского и якобы принадлежащее наследнику Алексею и одной из его сестёр. В ходе сплошного раскопа того места, на которое указывал Юровский, они нашли углубление с остатками кострища, но костяков под ним не оказалось. Тем не менее содержимое этой находки было передано для анализа прокурору-криминалисту В.Н. Соловьёву, но официального заключения до сих пор не получено.

Достоверность захоронения царской семьи основывается главным образом на воспоминаниях Юровского. Между тем в науке твёрдо установлено, что воспоминания не являются вполне достоверным источником. Никаких других более точных данных пока не обнаружено, да и названный-то источник не подвергался необходимой в таких случаях экспертизе. Открыватель захоронения А.Н. Авдонин утверждает, что он его вычислил специальными расчётами, но как отнестись к тому факту, что оно вскрывалось несколько раз (в 1978, 1979, 1991 годах) самим Авдониным. Недавно появилась официальная информация о том, что захоронение тревожилось ещё раньше, в частности в 1946 году. Значит, оно было известно давно, зачем же его надо было вычислять, что туда было положено вначале и когда какие изменения претерпело его содержание в результате таких вторжений, как они могут отражаться на достоверности современных исследований? На эти вопросы необходимо ответить прежде, чем полагаться на самые современные методы, в том числе генетические.

Исходя из вышеупомянутого и возвращаясь к началу записки, приходится констатировать, что без широких и глубоких исторических исследований в идентификации царских останков не обойтись. Они должны идти в двух направлениях.

Первое связано с переосмыслением уже имеющихся материалов. Например, из показаний колчаковскому следователю официантки Ипатьевского дома Томилиной следует, что царственные узники покидали его не одной партией. А известный поручик Шереметьевский упоминает о существовании настила из шпал на Коптяковской дороге ещё во время попытки уничтожения трупов в шахте.

Второе направление предполагает выявление новых источников, которые помогут восстановить провалы в имеющихся сведениях. Для этого потребуется фронтальный пересмотр одних архивных фондов, например «Придворная медицинская часть императорского двора», и выборочное обследование других, касающихся конкретных вопросов темы. Необходим доступ к архивам ВЧК, ОГПУ, НКВД и МВД, в которых, как показывает последняя информация, содержатся важные сведения по данному вопросу, а также выезд в зарубежные библиотеки и архивохранилища.