Кому на руси жить - [77]

Меня по причине временного увечья пока не трогают, сижу себе на камушке, на солнышке греюсь, за тренировками наблюдаю да ножики в поставленную стоймя деревянную колоду швыряю. Боярский малолетний сынок Тихонька с удовольствием мне их подает.

Обедаем как и обещала боярыня вместе с дворней в общей трапезной, спать с Гольцом и Криней уходим в избушку Чурка, где для нас плотник сладил спальные места. Жила и Невул ночуют при тереме.

На четвертое утро в усадьбу заявляется купец, лучший друг боярина Головача. Его сопровождают семеро при оружии. Хмуро топают прямиком к терему.

- Занимаетесь? – спрашивает, замедлив возле нас шаги. – Правильно делаете. Минай на подходе. С ним урманы и десяток полоцкой гриди.

Глава двадцать четвертая

По тому как от полученного известия вытягиваются и сереют лица Рыкуя с Шепетом я понимаю, что ничего путного от прихода загадочной гриди ждать не приходится.

Купец, грохоча сапогами, заходит в терем, его сопровождающие остаются возле крыльца, держатся кучкой. Рыкуй решительным шагом направляется к ним для разъяснений, ведь все из одного городка, наверняка знакомцы или даже родственники.

Свистом собираю вокруг скамеечки в уютной тени под свесом амбарной крыши своих, спрашиваю Шепета как самого знающего что означает гридь и чем ее приход нам может грозить.

- Гридь – это личная дружина князя Рогволда, – поясняет Шепет, отводя глаза. Вид у него такой, будто под лопатку сзади нож приставили и выражение лица такое нехорошее как от тянущей зубной боли.

По груди пробегает холодок. Гнида все таки этот Минай! Выпросил у князя боярство и явился с подмогой. Восстанавливать, так сказать, конституционный порядок. Для меня и моих лесных лиходеев это настоящий приговор. Не думаю, что Минай позабыл про нашу роль в своих злоключениях.

- Ну и что? – говорю. – Мы что, не дружина? Урманов бивали. Десяток не сотня, запрем ворота, в тереме засядем, до возвращения Бура как-нибудь продержимся, вон какой тут забор высокий и крепкий, не будут же они его тараном долбить.

Шепет мрачно усмехается.

- Гридь княжья пеше не ходит, они на лошадках все. Как думаешь сумеют они с седла наш частокол перемахнуть?

- Запросто, степняки так всегда делают, – вставляет Криня.

Я недовольно на него шикаю, тоже мне знаток выискался.

- Дык рассказывали мне... – оправдывается Криня.

- Прыгунов из окон отстрелить можно, – продолжаю свою мысль.

- Можно, только стрельцов толковых у нас всего двое. Невул твой да я одноглазый. С разных сторон разом полезут, хрен ты их всех отстрелишь. Это тебе не разбойники, Стяр, и даже не урманы. Гридь, она гридь и есть, отборные воины. На одну ладонь положат, другой пришлепнут, вот и весь мой тебе сказ, десятник.

Я растерянно молчу, ведь давно успел заметить, что безоружным здесь мало кто из мужиков ходит, хотя бы ножик при себе да имеется, а то и топорик. Стало быть, не просто так оружие таскают, как украшение топор штука сомнительная и совсем не пушинка, им пользоваться надо уметь, иначе самому в глотку забьют.

Не знаю почему в тот раз на торгу дулебы меня не прирезали. Не успели наверно...

Короче, население этой эпохи вовсе не беззубо и готово дать отпор кому угодно. Однако по Шепету исход нашего столкновения с гридью предопределен, как если бы на тренировку поселковой боксерской секции пожаловала компания мастеров спорта по боксу с недвусмысленным желанием применить свои умения в спаррингах. Вроде бы и драться пацаны умеют, кое чему обучены, на областных соревнованиях места берут, но против мастеров никак, хоть ты тресни.

Разбойнички мои, как показала баталия с прихвостнями Миная, вояки вполне себе сносные. Пусть не мастера и даже не кандидаты, но толпой кого угодно завалят, будь он хоть трижды гридень. Жаль толпа у нас жидковата, но по этому поводу уже крутится в моей голове одна очень смелая мысль.

Шепету явно не по себе. Он замыкается, начинает кусать нижнюю губу – размышляет. Голец кивает головой в бок, отзывает на конфиденциал. Ковыляю с ним за угол амбара подальше от чужих ушей.

- Что, есть какие-то соображения? – спрашиваю.

- Уйдем, батька! – шепчет Голец с нажимом и в глаза заглядывает по-собачьи. – Уйдем, пока не поздно! За что тут пропадать? Добро заберем, уйдем впятером на лодке на старую заимку.

Дело хлопец толкует, вообще-то. Самым разумным в моем положении, в соответствии с законом самосохранения, было бы немедленное стратегическое отступление, проще говоря – организованное бегство. Забрать хабар, пацанов и видели нас все эти бояре с небоярами, очень надо под молотки чужие подставляться.

Перед глазами встают картинки из недавнего сна, в точности повторившего отрывок из моей прошлой жизни. Леха Коваль, майор Гранит, лица парней из разведвзвода...

Тогда нас с Гранитом спасли волшебники в зеленом вертолете. Винтокрылая птица зависла низко над соснами и отогнала шайтанов шквальным огнем из всех стволов.

Ума не приложу, что нам может помочь на сей раз. Сейчас сюда придут настоящие бойцы и начнут нас в порошок перетирать, а мне даже противопоставить им по сути нечего, ни автомата, ни гранат и десяток мой в плане боевой подготовки находится в зачаточном состоянии.