Кому на Руси жить хорошо - [47]

Последней каплей в чаше моего терпения стала небрежно расстегнутая Данжером пряжка пояса. Меня буквально подбросило с места. Я подошла к василевсу ближе и коснулась рукой плеча. Глаза Данжера тут же приобрели уже привычный оранжевый цвет, зрачки стали вертикальными, а хищная ухмылка снова продемонстрировала пару клыков. Данжер буквально на мгновенье сжал мое тело в объятиях, ткнулся носом в волосы, издал глухой вздох-рычание и начал неторопливо стягивать с меня рубаху. Однако эта неторопливость движений василевса не могла обмануть — за ней легко различалась едва сдерживаемая животная энергия. Меня влекло к Данжеру физически, мое тело уже находилось в состоянии возбуждения, а сознание было настолько взбудоражено, что не могло сопротивляться тому эффекту, который близость василевса оказывала на мои чувства. Рубаха отлетела в угол, крепкие руки коснулись моей обнаженной спины и… нам как всегда помешали.

Скажу честно, заправляя рубаху в штаны и выходя из палатки, я ненавидела големов так, как никогда раньше. Ну что им, с утра трудно было на наш лагерь напасть? Судя по мрачной морде василевса он испытывал к врагу не менее «теплые» чувства. Я засучила рукава, подошла к разложенному на земле оружию и начала накладывать на него заклятье. Хм! Оказывается, когда проникаешься ненавистью к врагу, магический эффект усиливается! Кто бы мог подумать… интересно, почему нам не говорили об этом на лекции? Или я пропустила сей интересный факт мимо ушей? Это же просто праздник какой-то! Подпитываемое злостью и негативными эмоциями заклятье ложилось ровно, увеличивало убойный потенциал и не исчерпывало сил!

Врангель смотрел на все это действо с ближайшей елки, но вплотную подлетать не рисковал. Тоже мне, имп называется… магии боится. Врангель, кстати, и к василевсу отказывался приближаться ближе, чем на полметра. Толи невзлюбил с первого взгляда, то ли наложенное на Данжера заклятье действовало не только на людей, но и на животных…

— Големы перешли в наступление, — сообщил Старот, подлетев к василевсу на всем скаку.

— Вот и славно, — кивнул Данжер. — Скажи своим молодцам, пусть до поры в бой не рвутся. Встретим врага там, где нам удобней будет с ним биться. Только чую я, что народу в сей сече немало поляжет.

— Так умирали лучшие из предков наших, — вздернул подбородок Старот. — И нам от боя отказываться грех. Сколь сможем погубить врага, столь и погубим. И не поможет големам ни численность великая, ни сила колдовская. Великие воины говорили, что можно отобрать землю, на которой мы живем, но нельзя отобрать землю, в которой нас похоронят.

— Не в силе Бог, а в правде, — подхватила я. Старот торжественно перекрестился.

Как ни странно, древнерусская пословица, которую я так легкомысленно цитировала, оказалась права. Воодушевленное магической поддержкой войско василевса, несмотря на свою небольшую численность, так вдарило по врагу, что часа через два от полчища големов остались только камни. А довольные воины помимо собственно победы, получили и еще парочку приятных сюрпризов. Во-первых, оказалось, что големы, зачем-то прихватили с собой целую толпу пленных, среди которых у дружинников василевса оказалось немало родичей и друзей, а во-вторых, у зловредного врага удалось отбить целый обоз награбленного добра.

— Толи я чего-то не понимаю, то ли одно из трех, — нахмурилась я. — Зачем каменным порождениям магии нужны рабы и вещи?

— Не для себя големы сии богатства схитили, — ответил Данжер, глядя на веселящихся подданных.

— Так это враг твой, о котором ты говорить не хочешь, такой жадный?

— Врагу моему ни людей, ни богатств их не надобно. Чую я, Фьяна, в другом тут дело. Не сам враг мой к Фотии пришел, человека нанял. Сей человек и велел големам людишек захватить, да добра сколь унесут. А я-то удивлялся все, почто големы от Фотии отступили. Могли же до последнего камня сражаться. Ан нет, другое, видать, им было поручено. Так что на сей раз, алчность человеческая помогла нам. Ибо если бы не отступили големы, вывозя добычу да пленных, еще более страшным было бы поражение Фотии, — резюмировал василевс.

— Интересно, и кто же это врагу с потрохами продался? — возмутилась я.

— Да мало ли людишек до денег жадны, да к власти рвутся? — отмахнулся Данжер. — Может, кто из бояр удельным князем захотел стать. А может — кто и из самих младших князей подколенных на место Мирослава позарился.

— Голубь почтовый княжеский! — прервал нашу беседу Врангель.

— Помяни князя, и он тут же откликнется, — фыркнул Данжер. А я поймала голубя и развернула свернутое в трубочку письмо.

— Ну надо же! — возмутилась я, прочтя послание. — А больше Мирослав ничего не хочет? Ну там молодильных яблочек ему достать, или Жар-птицу…

— Что там? — поинтересовался Данжер.

— Да вот, видишь ли, какой-то гнусный тип у нашего князя единственную любимую дочь умыкнул.

— Любаву?

— Наверное. Больше, вроде, у князя дочерей нет.

— И чего ради Мирослав грамоту тебе прислал? Помощи хочет?

— Вот именно. Приказывает мне бросать все дела и ехать вызволять его красавицу. Приказывает… ха! Да пошел бы он куда подальше со своими приказами. Мирослав со мной еще за прошлую службу не полностью рассчитался.