Кому что достанется – и почему. Книга о рынках, которые работают без денег - [18]

Благодаря цепочке Майкла Риза и гласности, сопровождавшей его проект, в области трансплантологии началась настоящая революция. Потенциальные доноры поняли, что их дар может спасти целых десять жизней, и стали намного активнее обращаться к Майку и в другие больницы, предлагая свои услуги. Наш доклад, посвященный той первой цепочке неодновременного обмена и опубликованный в престижном New England Journal of Medicine, послужил своего рода сигналом одобрения для других центров трансплантации и обмена почками – сигналом к более уверенному и смелому изучению действия и использованию подобных цепочек[12]. В последующие годы метод несинхронного обмена продолжал распространяться; в это движение включились новые клиники и сети.

Любопытно, что одним из самых верных учеников и энергичных последователей Майкла Риза в этом деле стал не хирург, а бизнесмен по имени Гарет Хил, который узнал об обмене почками в 2007 году, когда у его дочери обнаружилась почечная недостаточность. Ни сам Гарет, ни несколько его братьев, дядей дочери, на роль доноров не подходили. В итоге Гарет зарегистрировался во всех американских программах обмена донорскими органами, в каких только смог, и с огромной благодарностью вспоминает теплый прием, с каким его встретили в NEPKE и APD. Однако опыт общения с некоторыми медицинскими учреждениями, реализующими собственные подобные программы, в том числе с Больницей имени Джона Хопкинса и Медицинским центром Питсбургского университета, его очень разочаровал. «Оказалось, что некоторые из них включают в свою программу только тех, кто может прилететь к ним через всю страну, чтобы пройти весь процесс подготовки на месте, – вспоминает Хил. – Причем это касалось не только меня, донора, но и моей дочери, которой тогда делали диализ. Когда мне сказали, что я должен привезти дочь в центр трансплантации, я ответил: “Но ей же все могут сделать у нас, в больнице Корнелла [в Нью-Йорке]”. Но они твердо стояли на своем». В итоге Гарет пришел к выводу, что эти больницы ставят свои финансовые интересы выше интересов пациентов. Он и сейчас убежден, что эти медицинские учреждения «используют парный обмен в качестве инструмента для увеличения доли рынка».

Впрочем, через несколько месяцев споры о том, нужно ли дочери Гарета ехать куда-нибудь для трансплантации, стали неактуальными. Один из двоюродных братьев девочки оказался совместимым и согласился отдать свою почку сестре; операция состоялась в июле. А всего через неделю после операции одно событие подтвердило правоту Гарета, убежденного в том, что трансплантацию следует проводить как можно ближе к месту жительства пациента. У его дочери стали опухать ноги, и Гарет с женой решили, что организм девочки отвергает новую почку. Они спешно отвезли ее в отделение скорой помощи Нью-Йоркской пресвитерианской больницы Корнелла. «На наше счастье, это было не отторжение. Но если бы пересадка проводилась в городе за тысячи миль, это превратилось бы в настоящий кошмар. Поэтому, я считаю, центр трансплантации должен находиться как можно ближе к дому пациента», – говорит Гарет Хил.

Этот не слишком позитивный опыт привел к тому, что в конце 2007 года Гарет Хил основал сеть обмена донорскими почками, которую назвал National Kidney Registry (NKR). Штаб-квартира находится недалеко от дома Хила на Лонг-Айленде; цель этой организации – содействие потенциально относительно длинным цепочкам неодновременного обмена донорскими органами путем вовлечения в процесс больниц и нецелевых доноров. Если больница присылает нецелевого донора, NKR обещает завершить одну из своих цепочек именно в ней, давая таким образом гарантию, что, поделившись донором, больница не лишится трансплантата совсем. Обратите внимание, что медицинские учреждения не только обеспечивают уход за пациентами, но и получают прибыль от трансплантации, так как являются коммерческими предприятиями.

Кстати, о получении прибыли. Когда я рассказываю людям о дизайне рынка, программировании и политике в сфере здравоохранения, без которых нельзя организовать обмен почками, нередко находится человек – порой даже мой коллега-экономист, – который заявляет, что обычная торговля органами существенно все упростила бы. По его словам, если просто позволить рынку делать свою работу, цена на донорские почки очень скоро установится в той точке, в которой достаточно людей будут готовы продать один из своих парных органов и лист ожидания перестанет существовать. В конце концов, недостатка в высокомотивированных покупателях на этом рынке явно не наблюдается.

Как экономист я понимаю эту точку зрения. Рынки часто дают людям то, что они хотят получить, и без усилий специалистов по разработке дизайна. Но на пути торговли человеческими органами стоит одно весьма существенное препятствие, о котором я уже упоминал: во всем мире, за исключением Ирана, это считается незаконным. И объясняется это тем, что многие люди считают торговлю донорскими органами аморальной. Мы подробно обсудим этот момент как константу при совершении вполне благовидных сделок в главе 11. Сейчас же только скажу, что в настоящий момент представляется маловероятным, чтобы запрет на торговлю человеческими органами был снят в ближайшее время.