Комсомольский комитет - [17]

Лена, остановившись возле Бориса, почувствовала себя совершенно девочкой и опять засмеялась.

Чирков вдруг обнял Лену и крепко поцеловал ее. И девушка ответила на поцелуй Бориса. Горячими ладонями она сжала его голову, зарыла руки в шелковистых курчавых волосах. Счастливо говорила:

— Я так привязалась к тебе, так… Боря! Поцелуй меня за это! Ты для меня сейчас самый близкий человек в городе, самый…

— И ты мне нужна, нужна, понимаешь? — сказал Борис.

Борис коротко и ласково поцеловал Лену еще раз. А потом… Она сначала не могла ничего понять. Щелкнул выключатель. Лена никогда не слышала, чтобы так громко щелкали выключателем. И… ей очень трудно было вырваться. Лена размахнулась и изо всех сил ударила Бориса. Разве секунду назад она смогла бы представить, что сможет это сделать?

Через минуту снова горело электричество, и Чирков надевал пальто. Он смотрел на Лену спокойно, как ни в чем не бывало, со свойственной ему любезностью извинился «за беспокойство», причиненное посещением, но стал сух и официален, каким бывал с провинившимися активистами. И Лене стало страшно этой официальности.

— Тебе больно? — спросила она, уже страшась другого: вдруг Борис уйдет, вдруг так… порвется все хорошее между ними.

— Нет, ничего, — спокойно сказал Чирков.

— Я провожу тебя, — сказала Лена, торопливо одеваясь.

Чирков промолчал. Но на улице он взял ее под руку.

— Боря, Боря, — с грустью сказала Лена.

Борис молчал, и Лена снова заговорила:

— Ну, а если б я… если б я… то… — голос Лены задрожал, наполненный возмущением. — Ну, скажи, как это можно?

— Ничего особенного, — так же спокойно и, казалось, даже безразлично ответил Чирков.

— Ну, Боря! Милый! Ты пойми меня. Ты мне дорог… был… Я не знаю как. Но ведь мы с тобой говорим нашим ребятам, людям… О морали чистой, коммунистической. А что было бы, если б мы же сами… Ведь какие б мы были тогда?

— Ничего особенного, — повторил Чирков, и столько отчуждения Лена услышала в этих словах Бориса, что она внутренне сжалась.

Но попрощался Борис с Леной подчеркнуто ласково.

Лена слишком верила в людей, чтобы представить, что Борис искал в ней только женщину и совсем не видел человека. А если бы она поняла, в ее жизнь уже в тот же вечер пришло бы что-то горькое и тоскливое.

В субботу в Калязино Лена все-таки не поехала. Как и обещала Борису, вечером пришла в партбиблиотеку. Где-то в глубине сердца стыла боль. Но Лена еще верила Борису.

В перерыве после лекции увидела Чиркова. Он разговаривал с несколькими пожилыми коммунистами. Лену он будто не видел, но она заметила, как мимолетная пытливость блеснула в его черных глазах, когда он нечаянно взглянул на нее. Лена не слышала, что пели и рассказывали приглашенные на вечер артисты. Она все думала: «Подойти к Борису самой или нет? Не надо». Но ведь он же сам просил ее быть на этом вечере.

После концерта все-таки решилась Лена подойти к Чиркову.

Борис был уже одет. Он взял из рук Лены пальто, помог ей одеться.

— Приходи ко мне в горком в понедельник. Пораньше… часиков в десять, — вежливо сказал он и приветливо протянул Лене руку.

Лена растерялась. И вдруг заметила, что рядом с Борисом стоит незнакомая ей девушка. Видно было, что Чирков попросил ее подождать, но сейчас делал вид, будто идет вовсе не с нею.

И Лена была потрясена тем, что девушка ждала его, а Чирков делал вид, что хочет уйти один.

Лена не помнила, как вышла на улицу. Моросил мелкий, отрезвляющий дождь. А лицу было горячо. Лена прислонилась лбом к дереву и, только почувствовав холодную влагу на горячем лбу, отшатнулась.

«За что, за что? — мучительно думала Лена. — «Я хочу тебя видеть… я прошу тебя…» И это говорил Борис. Значит, Борис никогда не был таким, какого я глазами, сердцем видела… — Лена закусила губу. Она припоминала о Чиркове хорошее, и ей становилось все тоскливее и мучительно, мучительно больно. — А если бы… если бы мы стали близкими? И он бы… бросил меня?»

С того вечера Чирков и Лена разговаривали мало, только по делам, сухо и коротко.

* * *

Чирков подождал Лену. А она, поравнявшись с ним, отвернулась. Чирков закурил, сунул портсигар и спички в карман плотного пальто.

— Ты что-то мне хотела сказать? — напомнил он с обычной своей мягкостью, словно между ним и Леной никогда ничего не было.

— Ты же слышал. Надо прекратить в службах эту чехарду с графиками, чтобы у Руднева не было никакой отговорки на этот счет.

— И это все? — недоверчиво и осторожно спросил Борис.

Обида, которую принес Лене Чирков, помогла ей освободиться от чувства к нему, и в то же время она испытывала каждый раз неловкость при встрече с ним. Поэтому сейчас ей хотелось держаться с достоинством. Может быть, еще и потому, что чувствовала в Борисе настороженность, и чутье женщины подсказывало ей, что она не безразлична для Чиркова.

— Не все… Но на первый случай достаточно, — спокойно ответила она Чиркову.

— Ну что ж, если будет необходимость, сделаем, — сдержанно проговорил Борис.

— Я не понимаю тебя, Борис, — резко, после минутного колебания сказала Лена. — Почему эти отговорки: если будет необходимость? Ты что, не знаешь, что это необходимо?

Чирков явно рассердился, но он очень скоро взял себя в руки и сказал Лене твердо и внушительно: