Комсомолец поневоле - [5]

Так случилось и в первый школьный день после уроков. Как только закончились уроки я уже видел как трое физически сильных одноклассников, а они всегда втроем, ходили переговаривались и тыкали в мою сторону пальцами, потом догнали за углом школы прижали к стене и ничего не говоря один из них попытался меня ударить кулаком по лицу, но я быстро отклонил голову и его кулак врезался в стенку. Он заорал как резанный. Наверное, пальцы сломал. Я тут же, не раздумывая, врезал ногой между ног второму. Тот сложился и упал на клумбу, а третьему, опешившему, я просто двинул кулаком в нос, пустив ему «юшку». Потом подошёл к первому и врезал ему ногой по его же больной руке и сказал:

— Ещё хоть раз рыпнетесь в мою сторону, ноги переломаю.

И пошел мимо них на выход со школьного двора, а во дворе собралось не мало зевак, в том числе и со старшего класса парни. Один из них подошёл и сказал:

— Молоток, не забздел. Уважаю. Один против трёх.

И махнул своим корешам они ушли, а девчонки из моего класса и других классов только глазами моргали. Одна моя одноклассница, Аня Котова, которой я симпатизировал, тоже.

А на следующий день, нас всех четверых вызвали к директору школы, где была и женщина милиционер из детской комнаты милиции.

Директор школы, ветеран войны, спросил меня:

«Сашко, ты зачем избил своих одноклассников? Ты посмотри на них», — и показал пальцами.

А посмотреть было на что: один стоял с рукой в гипсе, второй стоял в раскоряку, у третьего оба глаза были синие, смотрелся как очковая змея и нос весь синий и распухший.

— Андрей Гаврилович! Не я начал драку. Я решил — хватит им верховодить и хулиганить и обижать слабых. От них мне и раньше доставалось. Если от них это повториться, то я ещё раз что — нибудь им сломаю.

— В том твоё счастье, что не ты начал драку. Я всё знаю, а теперь иди, а с этими мы ещё поговорим и с их родителями тоже.

Не знаю о чем он с ними говорил, но через неделю они перевелись в другие школы, при чем разные.

С этого дня я стал учиться намного лучше. Раньше я был середнячок — 3 и 4 были моими оценками, а с этой четверти у меня оценки были в основном 4 и 5., а что учить — то?! Всё уже есть в голове. Хотя, алгебра, для меня была тёмным лесом, но все же старался.

Как и говорил, я с Вовкой записались в спортивные секции. На борьбу и стрельбу мы ходили через день. По четным на самбо, по нечетным на стрельбу. Стрельба у нас была из малокалиберной винтовки. Мне это было не совсем интересно и я уговорил тренера обучать меня стрельбе и малокалиберного пистолета. Вот так мы отходили всю четверть. У меня результаты были намного лучше, чем у Вовки, сказывались навыки из прошлой жизни, но мы с Вовкой в борьбе занимались и дома. К майским праздниками проводились всегда городские соревнования. Меня по обоим секциям выдвинули на участие. По итогам соревнований должны присуждать разряды. Вот, накануне 29, апреля, состоялись соревнования по стрельбе. Я из винтовки пистолета сдал на 3 взрослый разряд, минуя сразу все юношеские разряды, а 30, апреля были соревнования по борьбе. В соревнованиях среди своего веса и возраста я зАнял 1 место, а 1 мая всем победителям и призерам были вручены дипломы, медали и значки с удостоверениями о присвоенных разрядах. После майских праздников директор попросил меня отдать ему дипломы для помещения на школьный стенд. Мне не жалко, я их и отдал. И еще, забыл сказать, 10, апреля 1973 года меня приняли в Комсомол. Все как в прежней жизни.

Глава 5. 25 % и платные «плюшки» от исполкома. Лето

С выплатой 25 % от стоимости клада действительно затянулось почти на пол года. Я уже подумал, что родное государство кинуло нас с отцом. Однако, в конце мая, когда закончился учебный год, нас с отцом вызвали в сберкассу и отцу вручили сберегательную книжку, а суммой 800 000 рублей. Ну я почти угадал сумму, но все равно камни стоили больше. Ну хоть так, чем никак. В сберкассе сразу работник горкома партии и исполкома предложили отцу пожертвовать деньги в фонд мира, но я знаю своего отца! Он культурно ответил:

— Я подумаю над этим вопросом. Если перечислим, то не всё. Мне детей поднимать надо. Да и живем мы домике на 32 кв. метра.

На что был получен ответ: «Мы вам поможем».

Чем воспользовался я и сказал:

— не смотря на мои молодые годы, я все же прошу Вас, если мы выделим часть денег в Ваш фонд, то прошу Вас выделить моей семье два земельных участка для строительства домов. В каком месте я Вам потом скажу. (Мы можем выделить в «Ваш» фонд, так и сказал, «В Ваш Фонд», а не фонд мира, 300 000 рублей). Остальные нам нужны для строительства домов и учебы.

На том и порешили, а я решил взять участок с разрушенной мельницей и остатки дома с фундаментом где нашли клад, плюс добавят по 30 соток земли к каждому участку. Фундамент дома, где клад нашли еще триста лет будет стоять, он каменный, а участок, где стоят остатки каменных зданий мельницы вплотную в реке со скалой, мне не помешает. Место очень хорошее. С одной стороны скала с рекой слева в 100 метрах пляж, с тыльной стороны от реки в 50 метрах дорога, справа практически вплотную к стенам мельницы большая дубовая роща, часть которой около 20 соток попадает к моему участку. Оформляем один земельный участок на мать, второй на отца. Когда мне стукнет 18 лет, мать перепишет один участок со мельницей на скале на меня. С родителями я решил, дом они строят себе какой хотят на развалинах дома хозяина мельницы, а на участке, где сама мельница стояла, буду строить я сам. Естественно по всем документам пока проходить будет мать. Из оставшихся 500 000 рублей моих будет 200 000 руб., родителей 300 000 руб. Решили так для круглого счёта.