Компьютерра, 2008 № 31 (747) - [11]
ГОЛУБЯТНЯ: Агродоходяга и беременный кабель
Автор: Сергей Голубицкий
Спросите меня в лоб о самом эффективном способе обретения общественно-политической вменяемости, и я отвечу без колебаний: "Избавьтесь от морока слов!". Полностью, конечно, не получится, но хоть частично — в главных понятиях. Например, таких, как "демократия", "права человека", "свободное предпринимательство", "нерегулируемая экономика", "общество равных прав и возможностей", "общечеловеческие ценности"… Эти химерические конструкции не только вводят в заблуждение, вселяя фальшивые надежды, но — самое страшное! — скрывают реальное положение дел.
А положение таково, что сами по себе все эти слова — пустой звук, лишенный малейшего содержания. На самом деле все эти "демократии" и "права" — отражения совершенно частного, совершенно конкретного и совершенно уникального национального духа. По этой причине у немцев с "демократией" и "правами" все срастается, равно как и у французов с англичанами. А вот у грузин с молдаванами да русскими в придачу — никак. Почему? А потому, что невозможно вот так вот взять и импортировать законодательные нормы, социальные структуры и псевдоуниверсальные алгоритмы. Невозможно импортировать пустые слова, нужно импортировать национальный дух, а это, как вы понимаете, полная бредятина.
Меж тем, куда ни посмотри, повсюду на просторах Эсэнговии мы наблюдаем именно такое — схоластически-дебильное — импортирование пусто-порожних слов и понятий. Стоит ли удивляться катастрофическому результату?
Демонстрирую на выразительном примере. Молдавия и Украина испокон советских веков служили фруктово-овощными житницами империи. Позволю два наблюдения, навеки запечатлевшиеся в памяти детства. Наблюдение первое: вдоль Днестра по ходу автомобильной трассы Кишинев — Одесса в застойные годы на — страшно даже вымолвить! — на 22 километра тянулся гигантский яблоневый сад под идиотским, как водится, названием — "Память Ильича". Деревья в саду были специальной селекции — низкорослые, поскольку их приспособили для автоматизированной уборки специальными же комбайнами. "Память Ильича" давал за сезон столько роскошных сочных яблок, что хватало на Молдову с округой и еще половину Сибири.
Наблюдение второе: как-то поздним летним вечером возвращался с бабушкой и дедушкой из гостей. И тут узрели забавную картину: недалеко от нашего дома, расположенного в самом центре города, прямо посреди тротуара большой грузовик ссыпает на землю спелые-преспелые помидоры. Продавщица кое-как огородила место пустыми ящиками и теперь с запрограммированными ужасом и усталостью наблюдала вместе с редкими прохожими за сельскохозяйственной вакханалией. Грузовик ссыпал помидоры, передавив, разумеется, всё, что легло первым слоем на землю, и, радостно хрюкнув газовским мотором, отчалил в родной совхоз. Продавщица, тяжело вздохнув, вывела корявым почерком на куске картона: "Роший — 1 кг = 1 коп.". Роший, как читатель догадался, по-молдавски "помидоры". Что касается цены, то даже для Молдавии она была экстраординарной: обычно в сезон томаты расходились по 3-5 копеек в зависимости от размера, степени зрелости и качества.
В данной ситуации совхозу приходилось идти на демпинг, поскольку урожай зашкаливал за все мыслимые и немыслимые плановые обязательства по поставкам, и выбора не было: либо везти на помойку, либо продавать за абсолютный бесценок, который разве что покрывал расходы на бензин.
Такие вот две зарисовки память услужливо извлекла из багажа детства, пока я наблюдал летом 2008 года за чудовищной, не укладывающейся ни в какие разумные рамки, ситуацией, которая зеркально отражается в Молдавии и Южной Украине: местных овощей и фруктов практически нет никаких! 99,9% всех рынков забиты греческими и турецкими персиками, сливами, абрикосами, помидорами и огурцами. То есть всем тем, что в проклятые застойные годы валялось на каждом углу по бросовым ценам.
Разговоры о том, что коммерсантам якобы выгоднее везти сельхозпродукцию из средиземноморских далей, годятся разве что для телепузиков: у коммерсантов элементарно нет альтернативы, в том смысле, что выращиваемых местным населением овощей и фруктов только-только хватает для личного потребления. Ни о каком коммерческом масштабном сельхозпроизводстве, хоть отдаленно напоминающем положение дел в Советской Молдавии и Украине, не идет и речи.
Почему так вышло? Потому, что эсэнговские кретины, стоявшие у кормила власти в девяностых годах, тупо и по-скотски импортировали пустопорожние лозунги и алгоритмы: "коллективное хозяйство — плохо", "фермер — звучит гордо", "заберем у государства и поделим между крестьянами". Совхозы разрушили, все забрали, все поделили. Не учли сущие мелочи: национальную ментальность "гордо звучащих" фермеров, которые, лишившись государственной опеки, стали либо тихо спиваться, либо подались на батрацкие заработки в Европу; не учли МТС (машинно-тракторные станции), которые обслуживали технику агроцентров; не учли глобальную интеграцию сельского хозяйства в сложнейший общесоюзный организм, которую координировал Госплан.
У свободных фермеров растасканные из совхозов трактора и комбайны скопытились уже в первый уборочный сезон, так что пришлось откатываться в XIX век и переходить на лошадиную тягу, а затем "гордо звучащие" и вовсе махнули рукой, великодушно передарив некогда цветущие земельные угодья сорнякам, колорадским жукам и воронам.
