Компьютерра, 2006 № 24 (644) - [23]

Слава богу, всё в коробке оказалось в порядке. Так что рассказ о новой камере Андрея Филиппова ждет вас в одном из ближайших «Огородов». Очень, между прочим, интересный рассказ!

Мои знакомцы, из тех, кому по долгу службы приходится постоянно получать hi-tech-посылки из-за бугра и которым я рассказывал о своих приключениях, только улыбались: «Что ж он (Андрей)? Надо было послать как частное лицо частному лицу, написать — подарок и, скажем, „игрушечная видеокамера“ и оценить в 17 (некоторые говорили — в 7) долларов. Конечно, некоторая вероятность того, что вещь украдут и выплатят эти 17 (7) долларов компенсации, — имеется, но, во-первых, небольшая, во-вторых — все будет получено в три дня и безо всяких проблем и двухсотпятидесятидолларовых пошлин...»

Так-то оно, конечно, так, но Андрей Филиппов то ли в Штатах оказался потому, что не любит тайных и обходных путей (категорически, например, не признает никаких проприетарных систем вроде Windows и даже — проприетарных драйверов под Linux), то ли, наоборот, жизнь в Штатах приучила его к несвойственному российской публике отношению к закону, который там принимается во благо общества, и каждый член общества строго и заинтересованно следит за тем, чтобы закон исполнялся: и по букве, и по духу!..

P.S. Естественно, все упомянутые документы (и много неупомянутых) и переписка у меня хранятся и могут быть представлены суду или другим заинтересованным лицам и организациям.

ГОЛУБЯТНЯ: Этикет матрешек

Автор: Сергей Голубицкий

Жаренного сиквела вокруг молдавской poli ţ ia rutier á [Дорожная полиция (румынск.)] не получилось. Уж так я горел за правду-матку накануне похода на «разборку», зубрил местный административный кодекс, рисовал, самозабвенно полувысунув язык, схему несуществующего ДТП, за которое мне впаяли «создание аварийной ситуации с наказанием вплоть до лишения водительских прав сроком до полугода», ласкал под подушкой брошюрку ПДД. А вышел бледный пшик с вялотекущими результатами: конфликт спустили на тормозах, права обменяли на минимальный штраф (по той же не-пришей-рукав статье).

Потом мы все — начальник отдела, постовой-обидчик (формально постовой, потому как прискакал на Renault с матюгальником), зашедший на огонек лейтенант из соседнего кабинета и старый голубятник — жали друг другу руки, клялись в вечной дружбе, чистоте мотиваций («шоб не погиб ни один мальчонка под колесами»!), любви к краю и справедливости. Оставалось раздавить бочонок молодого красного по местной традиции — сдерживали лишь обстоятельства. И все.

Теперь важное и самое главное. С порога мне дали понять, что смело могу не соглашаться с любым решением, принятым на «разборке», и бодрым строевым шагом перемещаться в направлении ближайшего отделения суда. Где и судиться до посинения. Шансы на успех? Представьте — отнюдь не ничтожные. Были прецеденты. Были победы. Тем не менее мне хватило десяти секунд, чтобы принять однозначное решение: «Судиться не буду». А ведь раньше собирался идти до самых до амбразур. Что же изменилось? Многое. Попытаюсь прояснить, поскольку жизненной пользы для читателей «Голубятен» от разбора моих молдогаишных полетов вижу несоизмеримо больше, чем от анонса любой, даже самой-распресамой софтины (будет сегодня и такая — не пугайтесь!).

Первое. Через две минуты «разборки» стало очевидно, что доказывать что-то бесполезно в принципе. Уж не знаю, как в пиндосских весях (за все времена, проведенные в них, ругаться с властями не приходилось ни разу, хотя и есть основания подозревать, что дела там обстоят абсолютно так же), но у наследников советского бюрократизма (в Приболтяндии ли, в Бессарабии, Россиянии иль Незалежии) в головах тикает единственная дихотомия: «Мы — они». Мы — это конкретное Ведомство, данное в оборону, Они — граждане с улицы. Из дихотомии железно вытекает: «Мы всегда правы, они — всегда не правы». Всё. Tertium non datur.

Поэтому, когда я зачитывал определение «аварийной ситуации» из Административного кодекса, как «вызывающей необходимость остальных участников движения резко изменить скорость или направление движения», и робко апеллировал к здравому смыслу, что, мол, невозможно резко менять скорость троллейбусу, который сначала долго стоит на светофоре, а затем медленно ползет пять метров в сторону моей машины, застрявшей в пробке при повороте, то в ответ получал: «Чистейшей воды аварийная ситуация! Троллейбус резко ускорился, потом затормозил и даже попытался вас объехать (читай — „изменил направление“)».

Препирательства эти, однако, не имеют ни малейшего значения. Главное — другое. Главное — интонация. Тональность общения, которая только и должна определять «наше» поведение при сношениях с «ними». Если эта тональность наглая, хамская, высокомерная, барско-байская, то — флаг нам всем в руки: нужно опускать забрало, шпорить коня с копьем наперевес и идти до конца. Совсем иначе, когда тональность представителей власти доброжелательная, вежливая, по-европейски цивилизованная, местами не лишенная даже теплоты, уместной разве что в общении близких знакомых. Именно с такой тональностью я столкнулся в молдавской штаб-квартире дорожной полиции. Никакого антагонизма, никакого реванша за высосанное россиянскими компрадорами из пальца винное эмбарго. Спокойное общение цивилизованных и воспитанных людей.