Компромат на генерала - [13]

— Здравствуй, Анатольич.

Не все в Службе могли обратиться к дворнику на «ты». Далеко не все. Этого не мог позволить себе даже Оболенский. А вот Андрею данное обращение было разрешено самим Водолеевым:

— Доброго здравия, Андрюша. На службе?

— Угадал.

— И чего ты сюда ежедневно, как на смену, являешься? Сидел бы дома, когда надо, позовут. А с другой стороны, правильно делаешь. В курсе того, что вокруг происходит!

— Точно, Михаил Анатольевич. Я смотрю, что-то вид у тебя какой-то нехороший.

Полковник запаса заметил:

— У тебя, поверь, не лучше. Но у меня морда от вина опухла, ночью затосковал что-то, друзей вспомнил, открыл бутылочку портвейна, а вот у тебя что за причина?

— Совсем плохо выгляжу?

— Да не сказать чтобы совсем, но не такой, как обычно.

— Бессонница замучила.

Дворник улыбнулся:

— Понятно, дело оно молодое, холостяцкое.

Майор спросил:

— Похмелишься, Анатольич?

— А что, есть?

— Есть пузырь водки. Или ты только бормоту уважаешь?

— Мне без разницы. Раньше ничего, кроме коньяка, в рот не брал, сейчас времена другие. И питье другое. Ну, пошли, что ли? Кинем на грудь твоей водочки. Не помешает.

Москвитин указал на метлу:

— А как с работой? Скоро Оболенский объявится.

— Плевать. Я твоего Оболенского еще капитаном знал, сам будучи уже полковником. Что он мне сделает? Не им я на должность пенсионную определен, не им и снят буду. А метлу мы в кусты бросим. Пусть до лучших времен полежит.

Майор с дворником прошли в здание центрального офиса секретной антитеррористической спецслужбы, работающей под контролем одного из главных управлений ФСБ России.

В кабинете № 14 закрылись.

Андрей достал из ящика рабочего стола бутылку «Особой», сорвал пробку, выставив емкость на журнальный столик, за которым и устроились боевые офицеры, молодой и пожилой. Майор и полковник. Действующий и отставник. Но это были люди, навсегда объединенные участием в боевых действиях. Москвитин разлил водку по стаканам. Водолеев достал из кармана куртки сверток. Развернул газету, на которой появилась нехитрая закуска — бутерброды с колбасой, салом, луком. Пара котлет и кусок курицы — дневной рацион дворника.

Выпили за здоровье. Закусили. Закурили. Последнее в офисе было запрещено, но… закурили. Андрей выставил пепельницу и, открыв окно, включил вентилятор для вытяжки дыма. Водолеев, затянувшись сигаретой, спросил:

— Командировка не намечается?

Майор пожал плечами:

— А кто знает? Сейчас нет, а к вечеру, глядишь, и образуется.

Бывший полковник согласился:

— Да, у нас так. И в нынешние времена, и прежде. Помню, в Афган забрасывали перед новым, 1980 годом. 20-го числа. Никто и подумать не мог, что Союз через неделю обрушится на южного соседа. Я тогда отрядом «Ворон» командовал, а Оболенский командиром группы был. Вот 19 декабря домой со службы вернулся, где-то около восьми вечера, а уже в десять вызов к начальству. И приказ: три часа на сборы, далее бортом в Ташкент. Оттуда на Баграм. И вглубь Пандшерского ущелья. Чтобы к пяти утра заблокировать его. Вот так!

Москвитин спросил:

— Для чего было блокировать ущелье за неделю до официального ввода войск?

— А хрен его знает. Об этом, Андрюша, наши высокие чины не доложили.

— Оболенский находился с вами?

— В отряде. А где ж ему было быть?

— И как он?

— В смысле?

— Ну, вояка?

Водолеев махнул рукой.

— Не орел. Так, середнячок. Его потом с группы сняли, определив обычным снайпером. А затем и вовсе из отряда убрали. Всплыл наш Петр Константинович после прихода к власти Ельцина. КГБ громили, дробили на части, а он, вишь ты, генералом пристроился. Сначала в ФСК, потом ФСБ. Ну, а сейчас и спецслужбу получил. Как пробился? Не понимаю. Не иначе сильная рука вверх дернула. При его-то личных способностях и качествах, если по совести, и батальоном не командовать. Максимум, начальником штаба. А он вон куда запрыгнул. На спецслужбу. Да еще секретную, со своей боевой группировкой. Хотя чему удивляться, Андрюша? Ельцин звания генералов и адвокатам присваивал. Помнишь одного такого? Который потом на зону загремел? Творилось в начале девяностых не пойми что. Оно и сейчас ясности полной нет, а тогда? Тогда вообще мутняк был. Везде и во всем. Но ты слушать слушай, а наливать не забывай. Чего водке стынуть?

Майор налил только ветерану. Водолеев поднял на Москвитина удивленный взгляд:

— А себе чего?

— Мне хватит, Анатольич. Шеф приедет, вдруг вызовет.

— Ну да, конечно. Шеф он и есть шеф, хотя, Андрей, скажу тебе, что сам Петя, генерал твой, в выходные не прочь с проституткой в кабинете покувыркаться. И привозит куколку на собственном «мерине». Но это я тебе так, к слову. Знаю, не проболтаешься.

Москвитин усмехнулся:

— У Оболенского же супруга молодая?

На что дворник резонно заметил:

— Одно другому не мешает.

Андрей прислушался:

— А вот, кажется, и субъект обсуждения пожаловал.

За окном послышался звук останавливающегося импортного автомобиля.

Дворник выглянул на улицу:

— Точно. Прибыл. Ну, давай по третьей, и пошел я. Нарисуюсь перед начальством. А потом домой спать.

Водолеев выпил, закусил, указал на оставшийся бутерброд:

— Это тебе, перекусишь. Пошел я.

Андрей остановил дворника: