Комплекс Росомахи - [7]

спрятал «ее» так, что не найдешь.

А чего тут искать? Вот же она, нашлась моментально. Хотя, ее, может, и не

искали пока? Не искали, но будут? А когда? Или он говорил не о вещи? Или он

говорил о человеке женского пола?

Алина взяла загадочный предмет и засунула его с боковой карман сумки, где

уже лежала изъятая магнитофонная кассета. Теперь есть смысл все это показать

Марьяне. Или сначала тете Тамаре. Правильно, она же сможет сегодня с ней

поговорить. Покажет и спросит, что за вещица. Та ей все объяснит, и Алина вернет

ее обратно, не заморачивая задерганной Марьяне голову. И вообще, ей пора.

Она оттянула язычок замка, дернула на себя входную дверь и моментально

уткнулась носом в светло-серый пиджак и белый с блестками галстук. Пиджак с

галстуком были на мужике, а мужик стоял на пыльном коврике перед тети

Тамариной квартирой с поднятой в сторону дверного звонка рукой. Видимо,

собирался звонить, когда на него наскочила Алина.

– О! Тамара Михайловна! Здравствуйте. Александр дома?

Алина не сразу нашлась после обращенного к ней «Тамара Михайловна», а

незнакомец уверенно продолжал:

– Кстати, великолепно выглядите. Вам не дашь ваши сорок шесть. Тридцать

четыре максимум.

Произнеся все это, он вознамерился войти.

– Мне двадцать восемь, – холодно проронила Алина, – и я не Тамара

Михайловна.

– Да? – поднял брови незнакомец. – Вам надо сменить прическу, –

безразличным тоном констатировал он и подвинул ее вглубь квартиры.

Ситуация Алине нравилась все меньше. Ей и мужик не понравился. К тому

же, блондин.

Алина блондинов не переносила. Самовлюбленные, кичливые, чванливые,

чаще всего дураки. И у всех блондинов, как она заметила, у всех без исключения

какие-то птичьи лица. И не благородные орлиные, не подумайте, нет. Воробьиные.

Индюшиные. Гусиные. Куриные. И прочее.

Данный красавчик тоже был с острым клювом и тонкими губами. Да еще

поросль на голове стянул в жидкий хвостик. Это мы такие стильные, значит. И

богатые к тому же. Судя по костюмчику, штиблетам и очкам в золотой оправе.

Алина разбиралась.

И длинный, как журавль. Но журавль – птица положительная, а этот – явный

мерзавец.

– И кто же вы, если не Тамара Михайловна? – холодно поинтересовался

«журавль».

– Представьтесь сначала сами, – так же холодно парировала Алина. – Хотя

мне это неинтересно. Александр умер. Его жены сейчас дома нет. Я здесь потому,

что выполняю ее поручение. А теперь мне надо запереть дверь и идти.

В руках она держала бумажный прямоугольник с казенной печатью. И

сделала попытку выйти на лестничную клетку.

Пришедший замер, соображая. Выход Алине он не освободил.

– Что за хрень!? Поляна умер? Девушка, вы можете внятно объяснить, что

произошло? Он звонил позавчера, злой был, орал, что гнида…

Сердце екнуло, а потом бешено забилось.

– И за что же это он вас гнидой называл? – равнодушно спросила она,

сцепив за спиной дрожащие руки.

– Меня? – криво усмехнулся незнакомец. – Он не меня называл гнидой, что

вам взбрело? Это он себя так называл. А меня он мог только скотиной назвать.

– А вы скотина? – зачем-то спросила она.

– А что, похож?

– Я вас не знаю, – схамила Алина.

Тип посмотрел на нее вдумчиво. Задал вопрос:

– Девушка, так вы, может, начнете уже?

Алина уставилась на него, возмущенно блестя очками.

– Тормоз… – с досадой пробормотал не гнида, но скотина.

Он снова внимательно посмотрел на Алину и заговорил с ней так, как

обычно разговаривают со слаборазвитыми детьми или глухими стариками:

– Меня зовут Егор Росомахин.

Алина моргнула и с подозрением посмотрела на него. Нет, вроде бы

серьезен. Ну, Росомахин, так Росомахин. Кто-то ведь должен быть Росомахиным.

– Алина, – отреагировала Алина, ничего не добавив сверх.

– А теперь, добрейшая Алина, расскажите, пожалуйста, что здесь

произошло? Объясняю интерес. Мы дружили с Сашкой Поляничевым еще со

школы. Одноклассники мы. Учились вместе. Пока все ясно? Отличненько. Идем

дальше. Он мне позвонил позавчера ночью, был пьян, расстроен, просил, чтобы я

приехал к нему прямо сейчас. Ночью то есть. Фирштейн? А я в это время в другом

городе был. Когда вернулся в Москву, сразу же его набрал, но безрезультатно.

Потому что трубку он не снимал. Поэтому я решил наведаться сам. А тут вы, и

никакого Поляны. Все ли я доступно объяснил, добрейшая Алиса?

– Вполне, – наливаясь яростью, медленно процедила Алина. – По дороге на

первый этаж я вас проинформирую. А теперь попрошу! – и она холодно, с

достоинством и очень высокомерно указала Егору Росомахину на дверь.

Она не простит ему ни «Тамары Михайловны», ни «тормоза», ни в придачу

«добрейшей Алисы», ни того, что сам он хам, мерзавец и блондин.

Алина полезла в сумку за ключами, но никак не могла их выловить, все что-

то попадалось не то. А когда ключи нашлись и она потащила их наружу, то,

опережая связку, из кармашка выскочила и покатилась по бетонному полу

лестничной клетки непонятная вещица из старинной жизни московских барынь.

Человек, стоявший на пролет выше, скверно выругался сквозь зубы. Он-то

сразу узнал эту вещь. И она ему была нужна позарез. Просто до смерти она была

ему необходима.

Значит, не только ему? И откуда взялась вот эта шалава?

Он поздно пришел. Ну не мог он прийти раньше! Он пришел и сразу увидел