Комплекс Мадонны - [23]

— Я кое-кому завтра позвоню. Найду тебе квартиру.

— В Нью-Йорке это так просто?

— Мне — да.

— Тедди, когда ты найдешь мне врача, ты ведь не станешь выспрашивать его обо мне. Обещай, что не станешь.

— Обещаю.

— Поклянись именем Господа.

— Если ты хочешь, я сделаю это, но для меня обещание более обязывающе.

Барбара задумалась над этим, словно это был шифр, раскрыть который могла она, и только она. Сняв перчатку с руки Тедди, она поцеловала пальцы, отчего он вздрогнул. Тронутый, он отдернул руку и поцеловал молодую женщину в лоб, затем в нос и мельком в губы. Когда он попробовал отодвинуться от Барбары, ее рука крепко обвила его шею.

— Можно, мы съездим на Рокфеллер-плац и посмотрим, как катаются на коньках?

— Если ты хочешь.

— И мы можем выпить rhum chaud.

— Что это такое?

— Подогретый с маслом ром. Когда я жила в Париже, то каждый вечер заходила в рюмочную. Она была прямо за углом от того места, где я жила на Рю де Бюси. Я остановилась в гостинице, называющейся «Жанна д’Арк». Ну разве это не умора? Мой сосед говорил, что он из ОАС[21] и ему приходится скрываться. Я не верила ему до тех пор, пока однажды в коридоре не раздался ужасный шум, по лестнице затопали сапоги, и я услышала, как лязгает металл. Жандармы! Кто-то застрелил моего соседа. А я ничего не слышала. Убийца использовал пистолет с глушителем, а потом скрылся в метро. Жандармы не смогли поймать его и так расстроились, что оштрафовали поблизости все машины, стоявшие в неположенном месте.

— Ты переехала из гостиницы?

— Нет, конечно, нет. Из нее был слишком хороший вид.

В Рокфеллеровском центре он взял напрокат коньки и стал смотреть, как Барбара кружится по катку. Она каталась грациозно, в такт музыке. Он выпил пару rhum chaud, а Барбара — бренди, так как она заявила, что ром здесь не умеют готовить так хорошо, как бармен в Париже. Потягивая коктейль, Тедди смотрел на молодую женщину, надеясь встретиться с ней взглядом, но она была слишком увлечена, чтобы обращать на него внимание. Что-то внутри нее освободилось и, выпорхнув в воздух, теперь носилось неистово, подобно утке после первого заряда дроби. Каток Барбара покидала последней. Ее белая блузка промокла от пота, а глаза блестели. Помогая ей снять коньки, Тедди увидел, что пальцы ног стерлись в кровь от грубой кожи ботинок.

— Разве тебе не было больно, когда ты каталась?

— Сначала. Но уууууууух — сейчас мне стало лучше!

Ноги Барбары так распухли, что она не могла надеть сапоги, и ей пришлось идти до машины босиком. Дома Тедди налил в таз теплой воды с горькой солью, Барбара опустила в нее ноги. Тедди видел, что вода щипала содранные красные пальцы, но молодая женщина не жаловалась. Приняв душ, она заснула в его постели — умиротворенная Персефона[22]. Тедди спал в комнате для гостей.

* * *

Он открыл глаза, и его рука немедленно дернулась к карману. Револьвер был на месте, металл показался теплым и липким. В замке поворачивался ключ, и Тедди с максимальной осторожностью поднялся с кровати. Дверь спальни была закрыта, и он приоткрыл ее на дюйм. Услышав мужской голос, он застыл. Если мужчина войдет в спальню вместе с Барбарой, ему придется убивать и его. Во Франции с достаточно красноречивым адвокатом за это он получил бы год тюрьмы и общественные симпатии: crime passionel[23] является и справедливым, и понятным. Он достал оружие. Это был некрасивый курносый револьвер 38-го калибра, его короткий ствол заржавел.

— Мне тоже было любопытно. Именно поэтому я тут и остановился, — говорил мужчина.

— Я этому рада, — ответила Барбара.

Оскорбленная наивность, подумал Тедди. В течение десяти месяцев он был слишком зачарован ею, и его чрезмерная доброта не позволяла понять, каким именно человеком она была. Тедди надеялся, что мужчина уйдет и он сможет насладиться тем, что заставит ее страдать перед тем, как убьет. У него не было плана, как сбежать отсюда, он и не думал скрывать преступление. Он просто позвонит своему адвокату, объяснит ему положение дел, а затем заявит в полицию. Тедди боялся подумать о том, что было на тех магнитофонных записях, которые сделал Фрер. Прослушав запись секунд тридцать, он так пресытился отвращением, которое вызвало одно неожиданное признание, что, схватив магнитофон, швырнул его об стену.

— Мы сможем еще когда-нибудь встретиться, или для вас это лишь приключение на один вечер? — спросил мужчина.

— Я еще не знаю, — сказала Барбара. — Вы нравитесь мне, Алекс. Действительно нравитесь.

— Я смогу позвонить вам, когда вернусь?

— Куда вы едете?

Тедди показалось, что в этом ее вопросе прозвучала горечь потери.

— Эту неделю я проведу в Бингхэмптоне. У меня там дело.

— Какого рода?

— Убийство — я другими не занимаюсь.

— Я не знала.

— Не могу себе представить, почему я подумал, что вам это известно. Полагаю, когда я дал вам свою карточку, то предположил, что вы узнали название фирмы.

Тедди представил себе, как она восхищенно раскрыла глаза, одаривая мужчину смертельной смесью простодушия и светского блеска. Этот мужчина должен будет стать еще одной спицей в ее колесе.

— Эй, я и не заметил, — удивленно произнес мужчина. — Эти цветы. Они впечатляют. Как в цветочном магазине. Цветов так много, что их даже не замечаешь. Вы что, прима в опере?