Комплекс Кассандры - [50]

Ассоциацией Джейн на словосочетание «психологический эксперимент» в сновидении стала сцена из романа Джин Оэль «Клан пещерного медведя». Находясь в наркотическом трансе, жрецы клана Кро-Магнон принимали участие в ритуале, в ходе которого каждый из них обходил вокруг черепа и ел мозги охотника, убитого тотемным животным клана — пещерным медведем. В приведенном ниже отрывке дано описание их общего переживания, которое испытывает и Айла, неандертальская женщина, принятая в этот клан:

«Она испытывала эмоции, которые были ей почти незнакомы, которые нельзя было назвать ее собственными. Самой сильной была любовь, но она была смешана с сильным гневом и огромным страхом, а кроме того, присутствовала доля любопытства. Потрясенная, она представила себе, что Могур (верховный жрец) находится у нее в голове. Внутри себя она ощущала присутствие его мыслей и чувств. По отношению к ним у нее возникло совершенно противоположное физическое ощущение — скопления, не вызывающего неприятности, больше напоминающее касание, которое было ощутимее физического прикосновения.

Естественным свойством клана было […] изменение самих основ мышления. У людей, принадлежащих к этому клану, инстинкт становился непосредственно связанным с памятью. Но достаточно глубокие воспоминания оказывались идентичными — они становились воспоминаниями всего племени. Общие воспоминания племени были одинаковыми; люди племени могли делиться между собой совершенно одинаковыми воспоминаниями…

Она знала, с каким глубоким почтением жрецы участвовали в акте каннибализма, перевернувшем все внутри нее. Она не представляла себе, что у нее не было иного пути познания, что это было причастие. Причина Собрания всего клана заключалась в том, чтобы связать всех людей воедино, чтобы превратить их в клан… Все люди клана имели общее наследие и постоянно об этом помнили, а любой ритуал на любом Собрании клана имел один и тот же общий для всех смысл. Жрецы верили в то, что они сделали для клана очень много. Они впитывали в себя мужество молодого человека, совершившего свое странствие с Духом[217] Медведя»[218].

В состоянии транса Айла прослеживает общие воспоминания племени, уходя не только в прошлое, но и в будущее, где она видит, как две линии доисторического человека — Кро-Магнон и Неандерталец — сливаются в одну — homo sapiens. Эта история — фантазия Айлы или, я бы сказала, ее воспоминание доисторического бытия. То, что она описывает, до крайности первобытно, но тем не менее может служить символической моделью того, что нам с нашим стремлением к индивидуации и экзогамии требуется восстановить и сохранить.

Хотя может показаться, что общее переживание является шагом назад, к первобытному уровню существования, в действительности оно представляет собой эволюционный шаг в развитии тех, кто стоит у истоков Эры Водолея. Это альфа и омега нашего развития. Ощущение сопричастности сообществу является обязательным условием для того, чтобы не погубить Землю-Мать.

Может показаться, что мы отвлеклись от Фемиды, однако в действительности этот пласт коллективного сознания находится именно в ее власти. В 1927 году Джейн Харрисон писала:

«Фемида была […] первой среди равных в племени и поэтому считалась всемогущей. Позже, когда племенные законы из-за нашествии и миграции перестали действовать, ее место занял полис, который был менее доминантным и более эффективным. Само по себе образование полиса способствовало преобразованию и окультуриванию первобытных импульсов и инстинктов, которые сохранились в культовом поклонении Земле. Кроме того, само по себе образование полисов, даже совершенно бессознательно, послужило противовесом предпочтению близких родственных связей…

Фемида собирала ассамблею… Она служила воплощением самого духа этой ассамблеи. Фемиду и реальную конкретную агору различить довольно трудно…

Здесь социальный факт почти соприкасается с божественным образом. Фемида воплощает в себе силу, которая сводит людей вместе и связывает их, она представляет собой „стадный инстинкт“, коллективное сознание, социальное устройство. Она является социальным императивом. Этот социальный императив в первобытном обществе становится расплывчатым, смутным, незаметным, однако все же выполняет свою связующую функцию. Позже он оформится в устойчивые конвенции, постоянные племенные обычаи и ритуалы; наконец, в полисе он примет форму Закона и Правосудия. Фемида предшествовала тому времени, когда боги имели определенный образ; она не представляла собой религию, однако стала тем материалом, на основе которого была создана религия. Она служит выражением стадного инстинкта, коллективного сознания, которое создает религию…

Религия обобщает и воплощает в себе все, что мы чувствуем вместе, что нас всех волнует, что мы все представляем…

И когда религия перестает выражать все, что мы чувствуем вместе, когда она становится индивидуальной и интеллектуальной, тогда на горизонте появляются тучи»[219].

В первой части мы узнали, что корни недуга Кассандры находятся в социальном конфликте своего времени, который был описан Эсхилом в «Эвменидах» в виде борьбы полов. В этой драме Афина, установившая новый патриархальный порядок, прекратила сражение между законами матриархата и патриархата. Теперь, спустя две тысячи лет, мы можем видеть, что dea ex machina (механическая богиня) Эсхила оказалась лишь промежуточным решением. Фурий не удалось умиротворить навсегда, ибо Афина не сдержала свое обещание их почитать. На протяжении следующей эпохи сражение продолжалось: изредка в виде открытого конфликта, иногда — в форме регулярных военных действий, но чаще всего — как скрытая подпольная деятельность.